Колыбельная для вампиров
Шрифт:
— Неплохой стратегический ход.
Хозяин дома хоть и нервничал, но был готов к диалогу, и потому нащупав почву под ногами, Ник взял себя в руки и держался уверенно. Он надменно выпрямился и, сложив руки на столе, обвёл собеседников холодным взглядом.
— Что ж, сыграем по вашим правилам, господа. Мне все равно, но не будем тянуть, и утомлять присутствующих дам своими недомолвками, — посмотрев на Рени, юноша снова виновато улыбнулся, но быстро отвёл взгляд и сосредоточился на мужчинах. — В вашем случае, думаю, мне нет нужды представляться. С хозяином дома мы уже встречались, правда, довольно давно, — он перевел внимательный взгляд на Главу СБ. — Да
— Иногда очень не хочется расставаться со своими иллюзиями, — сказал Штейн и с грустной миной на лице потянулся к бокалу с вином, но передумал и, налив себе водки, залпом опрокинул её в себя. Сочно хрустя огурцом, он меланхолично добавил: — К сожалению, страусиная позиция невыгодна со стратегической точки зрения.
Насторожившийся Палевский оказался не столь спокоен. Его взгляд, устремленный на юношу, заледенел и, перехватив инициативу, он сразу же перешел в наступление:
— Зачем ты явился? — перейдя на «ты» он надавил на собеседника с позиций старшего, — ведь я не нарушал твоих условий! Или ты считаешь, что мало принес мне горя, убив Эльжбету? Собираешься снова сеять хаос и разрушение в моем доме? Не выйдет! — в его голосе прозвучала тихая ярость. — Чтобы ты не вообразил себе, я не дам разрушить мою семью! — не дождавшись ответа, он почти выкрикнул: — Отвечай, не тяни, что тебе нужно?
Явно нарочито затянув паузу, Ник с полным самообладанием смотрел в лицо Палевского, полыхающее гневом. Наконец, он холодно улыбнулся.
— Успокойся, твоим близким ничего не грозит, слово райделина. Они вообще не имеют никакого отношения к моему визиту.
— Надеюсь, что это так и ты мне не лжешь.
— Как райделин правящего дома, я не имею привычки лгать! — немедленно отчеканил юноша, и в его глазах вспыхнули зеленые искры, предвестницы гнева.
Резко встав, Палевский взял сигареты с изящного резного столика и закурил, щелкнув золотой зажигалкой. Немного успокоившись, он сказал после небольшой паузы:
— Да? И твоему слову можно верить?
— Решай сам, — ледяным тоном ответил Ник.
И как ни странно показалось ему самому, но Палевский поверил гостю на слово. Внутреннее напряжение слегка отпустило, и он вновь закурил, выбросив предыдущую сигарету в старинную вычурную пепельницу. Вскочив на ноги, он принялся беспокойно ходить по комнате. Пока внимание присутствующих было приковано к хозяину дома, никто кроме Штейна не заметил, что Ник тоже расслабился, и в его глазах погас зеленый гневный огонек. Рени, сопровождавшая метания мужа неотрывным взглядом, недовольно поморщилась при виде того, что он непрерывно курит.
— Дорогой, прекрати маячить перед глазами, пожалуйста, сядь на место. Дай сказать мальчику то, что он хотел, — не выдержав, проговорила она с мягкой укоризной в голосе.
— Нашла мальчика! — хмыкнул Палевский, но все же послушался, и сел на место. — Знаешь ли, милая, сей милый мальчик будет постарше нас всех вместе взятых, — иронично добавил он и, взяв себя в руки, мгновенно скрылся за маской холодного спокойствия.
После слов мужа до Рени дошло, с кем они имеют дело. С недоверием на лице, она изумленно воззрилась на юношу.
— Ник, неужели это правда?
В ответ он мягко улыбнулся и сокрушенно развел руками, дескать, и рад бы отказаться, но что делать, если так обстоят дела.
— Боже мой, скажи я кому, так кто ж мне поверит?! — пробормотала ошарашенная Рени.
Тем временем растревоженный
«Моя прекрасная королева, зачем же ты убила моё сердце, прежде меня? — со светлой грустью подумал он и тяжело вздохнул. — Какое безумие юности! Ведь я был настолько ослеплён любовью, что не стал бы бороться с Эльжбетой за власть…»
Голос юноши не сразу пробился сквозь пелену воспоминаний Палевского и он, заметив встревоженный взгляд жены, виновато улыбнулся. Но его слабость длилась недолго, он перевел взгляд на Ника, и на его лице вновь появилась привычная маска холодного высокомерия и собранности.
— Я только что говорил присутствующим, — сказал юноша, вопросительно глянув на него, — что хотел бы продолжить своё представление…
— Я думаю, что все уже поняли, с кем имеют дело, — холодно перебил его Палевский.
— И с кем же, если не секрет? Что вы знаете обо мне кроме имени? Да и оно вам неизвестно, а только идиотская кличка «Старейший»… надо же, звучит забавно, действительно, сразу же воображаешь себе седобородого старца… — в голосе юноши прозвучала грустная ирония. — Впрочем, не стоит отвлекаться, время уже позднее. Если позволите, то я расскажу вам свою историю. Как я стал Старейшим для расы вампиров и попрошу, не перебивать меня, — тихо добавил он и повернулся к Рени. — Поверьте, миледи, я на самом деле пришел в ваш дом как гость.
— Я верю, Ник, — ласково сказала Рени. Стоя на грани, она обострённым шестым чувством видела в гордой душе бесприютное одиночество, которым он тяготился, но не знал, как избавиться без ущерба для собственного достоинства. — Знайте, в любом случае Вы для меня останетесь желанным гостем, — она ободряюще посмотрела на юношу. — Смелей, я с нетерпением жду Вашу историю.
— Спасибо за поддержку, миледи.
Всё-таки Ник с сомнением посмотрел на Палевского, но вскоре на его лице, как и у хозяина дома, появилась не менее привычная маска холодного высокомерия, и размеренным голосом он начал свое повествование.
— Господа, все началось, на этой же планете в немыслимо далекие времена. До того как появилась ваше название «Земля» мой народ называл её «Арея». За много тысяч лет до сегодняшнего дня на планете существовала единая высокоразвитая технологическая цивилизация эреев, которая по космическим масштабам почти мгновенно погибла в глобальной катастрофе. Угроза пришла из космоса и о ней знали заранее, но, к сожалению, уже ничего не могли поделать. Причина гибели оказалась банальной, но ее угроза не исчезла и в наши дни. Огромный астероид-бродяга, вывернувший к нашей планете неизвестно откуда, был замечен слишком поздно, и космические обсерватории не смогли вовремя просчитать его траекторию. Надеяться оказалось практически не на что, — взрывать астероид уже не имело смысла, поскольку он слишком близко подошел к планете, и его траекторию, как и траекторию его обломков, мы уже не могли изменить. Организовать базы на соседних планетах мы тоже не успевали.