Колыбельная тьмы мертвецов

Рина Блэйд

– Прости, – неловко произношу я сиплым голосом и тут же хватаюсь за голову: затылок гудит. Сосредотачиваю взгляд на согнутых коленях, чтобы хоть немного уменьшить боль, которая всё ещё пульсирует. Но желание узнать, где же я нахожусь, берёт верх, поэтому, не отнимая руку от головы, осматриваюсь.

Стены деревянные и старые, на ветхом полу валяются соломенники, на одном из которых я и полусижу. Из окон просачивается солнечный свет. К своему счастью, небольшому сожалению и лёгкому удивлению, я узнаю женскую казарму кадетов.

– Что произошло?

Поворачиваюсь

к юноше, который встал, дабы снять испачканную одежду. Он остаётся в одной лишь холщовой рубахе, а синий кафтан с витиеватыми серебристыми узорами, по которому я и понимаю, кто передо мной, незнакомец неряшливо складывает, кинув его на соседний соломенник.

Лицо у незнакомца вытянутое, загорелое, а волосы рыжие и взлохмаченные, словно его молния ударила. Глаза у юноши добрые, тёплые, карие, как у наивного щенка, что только познаёт мир. На мочке левого уха сверкает золотая серьга.

– Ты страж…

– А тебя это смущает? – юноша отвечает широкой улыбкой, точно всё вокруг – весёлая шутка.

– Нет, просто стражи появляются, когда…

– Когда появляется нечисть, – договаривает он, кивнув. – Ты и сама будущий член Ордена¹. Не очень-то и красиво считать появление стражника дурным знаком.

– Прости, я не это имела в виду, но всё же… Что произошло?

Юноша молчит настолько долго, что я успеваю перебрать в голове все возможные причины появления стража. На корпус напала нечисть? Вполне возможно, но сейчас за окном день, а в это время нечисть не активна. А если нападение случилось ночью? Получается, я его пропустила, провалявшись в кровати? Тогда напрашивается вопрос: сколько я была без сознания?

По затянувшемуся молчанию стража, который явно тщательно подбирает нужные слова, чтобы объяснить ситуацию, понимаю, что всё намного хуже, чем я могу предположить.

– Во-первых, – наконец говорит юноша, и в его голосе улавливается южный свистящий акцент, – я должен представиться. Руанин Саймью Ванриалд Шидого Нацэ, – заметив мои округлённые глаза, страж добавляет с улыбкой: – Это моё настоящее имя. Все зовут меня Ру Нацэ. А что насчёт тебя?

– Аня. Аня Алконостова. Ты из Талора?

Ру кивает.

– Не стоит спрашивать, как я попал в Великомир. Это история не для первого знакомства. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?

– Паршиво.

– Неудивительно. Тебе было бы намного лучше, не вылей ты сваренный мной отвар…

– Я вылила? – перебиваю его, возмутившись от неточности предложения стража. – Это ты завизжал, как свинья на убой, и уронил своё варево.

– Первой начала кричать ты, а я очень впечатлительный! – восклицает Ру в своё оправдание. – Кстати, об этом… Почему ты кричала?

Хочется ответить, что это обычный кошмар. Отчасти это действительно так, только вот обычные кошмары не преследуют на протяжении пяти лет. С того самого момента, когда всё и произошло. Этот кошмар нельзя назвать обычным ещё потому, что он был реален. Этот кошмар – это воспоминание. Давнее и болезненное.

– Не твоё дело, – тихо огрызаюсь я.

Ру наверняка

хочет мягко донести, что это его дело, так как в первую очередь он заботится о моём состоянии, и мой крик может ему многое объяснить, но его отвлекает чей-то яростный спор, доносящийся с улицы.

Оба спорящих не стесняются переходить на повышенный тон, перекрикивая друг друга. Первого говорящего узнаю сразу же, стоит мне услышать его крикливый голос, который не перепутаешь ни с чем другим. Уж крик главнокомандующего Зыбина я знаю наизусть, мне часто доводилось его слышать. А второй голос принадлежит девушке:

– Успокойтесь! Она даже ещё не пришла в себя, ей нужен отдых!

– Это она их убила! Дай мне поговорить с этой девчонкой, и она во всём признается!

– Это слишком серьёзное обвинение, главнокомандующий! У нас нет оснований подозревать её в смерти кадетов!

– У меня есть! Как ещё объяснить то, что её единственную не тронули, когда остальным выпотрошили все внутренности?!

– Этого недостаточно, чтобы обвинять и без того раненную девушку в убийстве кадетов! Так что будьте добры, главнокомандующий Зыбин, заткнитесь и предоставьте и мне, и ей тишину и покой!

– Ты сама сказала, что у неё нет ни единой раны!

– Оговорилась!

Дверь со скрипом отворяется, а закрывается уже с хлопком, от которого хлипкая дверь смело могла развалиться на щепки.

– В приличном обществе люди здороваются, – кидает Ру, встречая вошедшую девушку, которая тоже оказывается стражем. Но если Ру производит впечатление доброжелательного и миролюбивого члена Ордена, то девушка – его полная противоположность. Шаги быстрые, но тяжёлые, взгляд мрачен, а брови угрожающе нахмурены.

– В жопу приветствия! – гневно выпаливает она, подходя ближе. – О, очнулась наконец! Чудесно, нам как раз не помешают объяснения всего этого дерьма!

Стражница опускается на соломенник рядом с Ру, закинув одну ногу на другую, и одаривает меня пронзительным взглядом. Я же тем временем подмечаю для себя её необычный вид, который только настораживает. Фигура стройная, высокий рост, короткие пепельные волосы, утончённое лицо, острые скулы, алые пухлые губы. Кажется, в ней не хватает… Человечности, что ли? А глаза уж тем более не выглядят естественно. Бирюзовые и блестящие, с суженными зрачками, как у зверя. И именно эта деталь в незнакомке не даёт мне покоя.

– Луиза, – Ру настороженно смотрит на напарницу, которая в свою очередь не спускает глаз с меня. – Тебе не кажется, что Ане не помешал бы отдых?

– Мне бы он тоже не помешал. А она и так три дня без сознания провалялась, наотдыхалась уже. Ну? – её глаза прищуриваются. – Может, объяснишь?

– Объясню – что? – приподнимаюсь, осторожно садясь, хотя Ру хочет меня остановить, наверняка считая, что я ещё слишком слаба. Свесив ноги, хватаюсь за голову, которая до сих пор раскалывается. Однако головная боль меня мало волнует, в отличие от надменного взгляда стражницы. Она точно дыру во мне пытается прожечь. Или как минимум почувствовать себя не в своей тарелке.