Шрифт:
Колыма. Сердолики речки Седедемы
Нюкжин шел по берегу, разглядывая косу. Весенний паводок оставил много сучьев, коряг, даже стволы деревьев. Некоторые принесло прямо с корневищем. И большие и маленькие обломки, без коры, с белесой отполированной водой поверхностью были на удивление сухими, идеальными для костра.
Он подбирал небольшие обломки, складывал их в кучки. И наклоняясь за очередной чуркой, заметил, что одна из галек на
"Сердолик?! – подумал Нюкжин. – Любопытно!"
Он сунул гальку в карман куртки, как экзотическую находку, не более, и вновь занялся сбором дров. Их было в изобилии, и Нюкжин отметил, что крупные бревна можно распилить и обеспечить кухню дровами надолго.
Он уже думал, как поставить лагерь. Двум требованиям – вода и дрова – коса удовлетворяла. Однако, если уровень в реке поднимется, то убежать некуда.
"Вода падает, – подумал он. – Дождь не предвидится. По крайней мере сутки переждать можно."
Он оглядел косу по-хозяйски, прикинул, где встанут палатки, где расположится кухня. Посмотрел, что направо от лагеря, что налево…
Полешкин и Светлана ставили женскую палатку. Герасим выбрал хорошее ровное место недалеко от кухни. Оттяжки он закреплял с одной стороны за сучья тяжелого бревна, с другой – за колышки, вбитые в песок. На кухне он уже успел соорудить постоянный вместительный очаг. Успел он и разгрузить лодки и вытащить их на галечник. Рядом, вразброс лежали мешки и ящики.
Большую палатку еще предстояло поставить, и все-таки Нюкжин испытывал чувство умиротворения. Полешкин только-только завалил сохатого и, поэтому пришлось задержаться и стать лагерем. Грязная работа позади. Завтра они осмотрят правый берег и поплывут дальше. А сейчас…
– Можно подавать? – спросила Ася.
– Конечно!
Они расселись вокруг костра на бревнах и ящиках и завороженно следили, как Ася накладывала в мисочки печенку и макароны. Печенку она приготовила мастерски – сверху нежная корочка, а внутри сыринка с кровью. А к макаронам неведомая подлива.
– Самые витамины! – прокомментировал Герасим. – Мясо и рыба – овощи Заполярья.
Сохранение мяса обветриванием
Он говорил напыщенно и получалось не столько торжественно, сколько смешно. И щеки у него сейчас были как у хомяка, за ними ушей не видно.
Но и Нюкжин с аппетитом поедал печенку с макаронами, заправленными мучной и так же удивительно вкусной подливой.
Прямую конкуренцию им обоим оказывал Андрей. Он вообще слыл великолепным едоком.
– Жаль, кишки выбросили, – сказала Ася. – Я бы сделала ливерную колбасу.
– В другой раз, – пообещал Герасим.
– Я паштет сделаю, – размечталась Ася. – Печень сварю, проверну через мясорубку и смешаю со сливочным маслом.
– Не испортится? – спросил Нюкжин.
– Не допустим! – сказал Андрей с набитым ртом.
Все засмеялись.
– Растительным маслом залить, не испортится. – сказала Ася.
– А дома сейчас уже и картошечка молодая, и помидорки, и огурчики, – вспомнила Светлана.
– От картошки фигура полнится, – заметил Герасим.
Светлана повернулась к нему.
– Мне это не грозит.
– Пока… – подчеркнул Герасим.
Светлана ела все, кроме гречневой каши, но фигура у нее действительно оставалась на загляденье. Тонкая талия, высокая шея, длинные ноги, все удивительно нестандартно и гармонично. И Светлана не упускала случая продемонстрировать, какая она стройная и изящная. Вот и сейчас – встала против солнца так, что фигура слилась в одном абрисе; села нога на ногу – смотрите сколько непринужденности; изогнулась руки в бок – вот какая я гибкая…
– Ветка, перестань!
Андрей даже положил недоеденный кусок печенки.
– А что?
Ее большие голубые глаза смотрели широко и наивно. Смешно топорщились две косички.
– Точно! – поддержал ее Герасим. Байство у нас упразднено.
Андрей промолчал. Дискуссии между ним и Герасимом быть не могло. Но его нареченной не мешало бы держаться скромнее.
– А на медведя не приходилось охотиться? – продолжала кокетничать Светлана. – Вот бы шкуру медвежью привести!
– Медведь зверь серьезный, – сказал Полешкин и задумался. – Было со мной однажды, на Алтае… Шел за маралом. Вижу, он за валуном укрылся, вроде траву там щиплет. Подкрался. Двустволка жаканами заряжена. Жду, пусть только голову поднимет… Он и поднял… Медведь!.. Я выстрелил, в воздух, да как рванул… Опомнился, когда километра два пробежал…
Солнце клонилось к горизонту. Лучи косо скользили по галечнику, делали его рельефным, выпуклым. И то тут, то там галька поблескивала.
Конец ознакомительного фрагмента.