Колымский котлован. Из записок гидростроителя
Шрифт:
— Понял, чем дедка бабку донял, — зло бросил Димка.
— Не заводись бесплодно. Качаем деньги из кармана в карман, одно ведь государство.
— Только и всего? — поклонился Димка. — Нет, дед, нет этому оправдания.
— Ну ладно. Решили. Это единственный выход. Что теперь-то орать на улице.
— Не помню, то ли Петр Первый, то ли кто, — миролюбиво заговорил Димка, — спрашивает своих солдат: «Как вас кормят, служивые?» — «Недокармливают, царь-батюшка», — отвечают в один голос. Дал им царь прибавку, опять спрашивает.
— Ну и примерчик. И при чем здесь Петр Первый со своей мукой?
— Притом. Пока опоры поставят, то так ошкурят.
— Пример не из той оперы — не подходит. Лучше скажи, где ждать вертолет будем?
— Не здесь же. Собираемся принимать, а посадочная площадка где? Почитай-ка инструкцию. Тут и флажки, и песок, и огнетушители.
…Утро было ярким. Мороз накалил воздух до хруста. Пощелкивали стены домов. Мы наладили котомки, достали из-под снега лыжи и уже собрались в путь, но тут Димке на глаза попали нарты. Они были прислонены к забору кверху полозьями. То ли их геологи бросили, то ли старатели.
— Возьмем, дед? — вдруг предложил Димка.
— На черта они нам, тащиться…
— А что мы выболели? Прихватим ребятам в магазине свежих продуктов.
— Ладно. Нагружай.
Воз получился — впору лошади увезти. Димка потяг через плечо, лыжи на нарты. Вышли за Дражный, на лыжи. По мари нарты скользили — потяга ни разу не натянули. Но вот полезли мы на кручу, тут уж воз стал из нас выжимать пот. Димка к полозу пристроил на скрутки две палки: одну впереди, другую сзади. Палку в руки, грудью на ремень. Я толкаю нарты за палку сзади. Юзим и снова карабкаемся.
— Давай, Димка, что пуп надрывать…
У Димки только шея бугрится, красная, да глаза вот-вот из орбит покатятся в снег.
— Ты, дед, пушки через Альпы не таскал, а предок мой таскал и ни одной не бросил. Ты ставь, дед, лыжу поперек горы, ступом, ступом иди…
Только на третий день перевалили хребты и вышли, на скат своей горы.
И тут Димка горько вздохнул:
— Смотри, дед, словно Мамай прошел.
Весь косогор был изорван тягачами. Наверное, пытались станки поднять.
— Ну куда на такой крутяк. Только технику рвали. — В голосе бригадира обида. Ты хоть поддерживай, дед, нарту, а то занесет, как того зайца.
Откинувшись назад, Димка упирается, едва сдерживает воз. Видно, как палка водит из стороны в сторону Димкино сильное тело. По тракторной колее навстречу карабкается Андрей, машет руками, кричит. И парни повыскакивали без шапок из палатки.
— Осторожнее — стекло, — предупреждает Димка.
Талип по-хозяйски ощупал воз, пощелкал языком.
Взял у Димки потяг. Андрей сразу ко мне.
— Дед, а Нельсон выдру поймал! Она рыбу ест. Ландорики вовсе не берет. А у нас хлеб кончился. Хлебаем без хлеба… Ты, дед, женился, да?
— Откуда ты взял?
— Мужики говорили. Дед бросил нас, женился.
— Слушай их, они наговорят.
— Я и так слушаюсь, — округлил глаза Андрей. — Будешь, дед? — Андрей вынул из-за пазухи кусок лепешки. — Бери!..
Я помогаю Андрею подсесть на воз.
— Держись, а то эти коняги разнесут. — Пацан крепко хватается за увязку, и мы юзим вниз. Собаки заходятся лаем, хватают за пятки.
Около палатки отдышались. Стряхиваем снег с шапок, соскребаем его со спины. Он уже коркой взялся. Прибежал из-за реки Нельсон, и все вместе пошли в палатку.
— Нельсон, дед, тут рвал и метал, — бросил на ходу Славка. — Все тросы оборвали, а воз и по сей там…
Талип сразу на стол кастрюлю, чашки, ложки, соль. Пока мы едим, парни курят, переговариваются. Талип все подливает, подгорячивает. Нельсон сидит с краю на лавке, сцепив узловатые крепкие руки. Пальцы схвачены так, что побелели ногти. Нервничает адмирал. Но первым разговор не начнет.
Димка обеими руками держит кружку, рассматривает стол, будто впервые видит.
— Чай будешь? — Талип ставит — перед Нельсоном большую эмалированную кружку. От кружки поднимается пахучий пар, но Нельсон вроде не видит. Даже шапку не снял, так в шапке и сидит.
Я допиваю чай и опрокидываю кружку кверх дном.
— Кружка зад показал, значит, шабаш, — замечает Талип.
Поворачиваюсь к Нельсону.
— Вертолет встречать готовься.
— А что его встречать. Прилетит — мимо не пройдет.
— Площадку готовь.
— В какую дырку опоры будешь втыкать?
Действительно, пока ни одной скважины не забурили. Даже станки на пикеты не смогли затащить.
— Снег вертолетом обдувать станешь или пот с наших лбов, — развивает мысль Нельсон. — Так лбы как коленка, — приподнимает он шапку. — Ты, Дюжев, тумана не напускай, если что надумал — выкладывай, если нечего предложить, так и скажи.
Ребята насторожились.
— Скат к реке видел, знаешь?
— Вот-вот. Стрижу гнезда не прилепить, а мы захотели станки поднять…
— Плохо. Не смогли справиться.
— Что уж тут хорошего, — в голосе адмирала металл. — «Разулись» — порвали тросы, угробили водила… Сдается мне, что ты не за свое дело взялся, Антон. Не за свое, Дюжев. — Нельсон шумно отдышался. — Надо шевелить мозгой. — Нельсон ткнул пальцем в потолок. — Решать вопросы там.
В палатке наступила такая тишина, что стало слышно, как скребется в трубу поземка.
— Всему предел есть, Дюжев, — заключил Нельсон и уставил на меня глаз.
Вот так. Что и сказать, что ответить. Сижу, жую спичку.