Колючая звезда

Филдинг Лиз

Габриел. Его имя не нравилось ему с детских лет, и он расстался с ним, как только окончил школу. Да и Дженни не жаловала это имя. Но в устах Клаудии оно неожиданно прозвучало на удивление приятно.

– Еще раз, – сказал он сдавленным голосом. Все его тело напряглось от внезапного и очень сильного желания, и, не позволяя себе думать о том, что делает, он обнял ее за талию и прижался губами к ее рту, успев заметить, что она закрыла глаза.

Они были одни, публика отсутствовала, и никакой другой причины для поцелуя, кроме его собственного желания, не существовало. Будь он честным с собой, он признал бы, что хотел этого с того

самого момента, когда открыл дверь ее автомобиля и впервые встретился с ней взглядом. Да, он был возмущен ее неосторожной ездой, но это не могло сравниться с той волной гнева, которая захлестнула его, когда он понял, что барьеры, которые он столь долго воздвигал, защищая себя от каких-либо эмоций, от ненужных чувств, могут быть сметены одним ударом. Потому-то он так и набросился на Клаудию Бьюмонт, поцарапавшую его машину. Еще бы! Ведь одного-единственного взгляда этих чудных глаз, одного только звука этого низкого, чуть хрипловатого голоса хватило, чтобы бастионы его дрогнули и он забыл обо всем на свете.

Его губы накрыли ее рот, и он почувствовал охватившую ее легкую дрожь. Она, казалось, сдерживала дыхание, ожидая, что он возьмет инициативу на себя. Неуверенность Клаудии удивила, но ободрила его, так что он отважился слегка прикусить ее нижнюю губу, как бы пробуя на вкус, а потом и совсем расхрабрился, исследуя языком безукоризненные зубы и продвигаясь вглубь. Она издала легкий стон, теснее прильнула к нему, и вдруг ресницы ее поднялись, открыв пару настороженных глаз, в которых он прочитал испуг.

– Так-то вы оберегаете своих клиентов? – спросила она едва слышно.

Клиентов? Она что, действительно считает себя его клиенткой? Ну что ж, раз так, надо будет серьезно подумать о предъявлении ей счета.

– Это наиболее эффективный способ защиты, насколько я знаю, – тоже очень тихо заверил он ее. – Если на вас кто-нибудь нападет, сначала им придется иметь дело со мной.

Обдумав услышанное, она сказала:

– Приятное с полезным.

И, вполне очевидно довольная своей формулировкой, вновь закрыла глаза Он легонько прикоснулся к длинным и густым ресницам губами, на что она отозвалась нежным стоном, исходящим откуда-то из самых недр ее существа. Ресницы ее дрогнули под его губами, и он испугался силы своего желания. Но все в нем протестовало против немедленного подчинения своему либидо. Слишком много времени прошло с тех пор, как он в последний раз был с женщиной, и он решил, что для первого раза они и так уж зашли слишком далеко. Но какое наслаждение, однако! Да и она, он это чувствовал, рада его ласке.

Клаудия чуть-чуть повернула голову, будто ища губами его губы, но вдруг засомневалась и вопросительно взглянула на него.

– Ведь этот поцелуй только для нас, Мак? – В голосе ее звучала трогательная неуверенность.

– Только для нас.

И она с облегчением вздохнула. Он переждал немного, опасаясь того нового, что сейчас подступило к ним обоим. Новое. Слово поддразнивало его, даже насмехалось над ним. Ничего себе, мужику тридцать пять лет, а он сподобился найти в этой жизни что-то новое. Но разве осталось еще что-то неизведанное? Будь то наслаждение или страдание? Что-то такое, чего еще с ним не было? Выходит, что так. Неожиданно раздался звон предупредительного колокольчика, висящего на двери гримуборной, чей звук напомнил ему, зачем он здесь и почему.

Однако Мак не сразу очнулся. Далеко не сразу. Он чувствовал себя пятнадцатилетним

мальчишкой, впервые целующим девочку, – все смешалось с переживаниями тех далеких лет. Он грезил наяву и поэтому, хоть и слышал звон колокольчика, но не связал его с реальными событиями и не отреагировал на звук открывающейся за спиной двери. Послышалось нарочитое покашливание, намекающее им, что они не одни, и это заставило его обернуться.

Понадобилось, правда, какое-то время, чтобы Мак сфокусировал свой взгляд на фигуре, стоящей в дверном проеме. Прежде он уже видел этого человека, и тот ему не понравился. Сознание постепенно прояснилось, он вспомнил, что это Рэдмонд, режиссер Филлип Рэдмонд.

– Клаудия, ты посылала за мной? – спросил Рэдмонд с присущей ему бесцеремонностью. – Я звонил.

Не дождавшись ответа, он вторгся сюда, когда любой другой на его месте просто тактично прикрыл бы дверь и ушел. Так подумал Мак. Нет, этот тип не нравился ему. И Мак решил, что Клаудия вот-вот в своем независимом стиле предложит ему убраться.

Но Клаудия лишь судорожно сглотнула. Она отстранилась от него и, не смея встретиться с ним взглядом, отвернулась.

– Да, Филлип, посылала.

Маку понравилось, как небрежно прозвучал ее ответ и как непринужденно присела она на табурет у гримерного столика.

– Я хочу узнать, далеко ли ты продвинулся в своих изысканиях насчет субботнего происшествия. – Рэдмонд суетился вокруг нее, собирая рассыпавшиеся газеты. – Прекрати это, – нетерпеливо сказала она. – Позже я сама их подберу.

Мак видел, что она не вполне еще овладела собой, но уже приближалась к этому. Рэдмонд, напротив, все сильнее раздражался. А когда он увидел пресловутую фотографию, то ядовито заметил Клаудии:

– Твоя мать никогда бы так не поступила. Да, ее мать никогда бы так не поступила.

– Это всего лишь поцелуй, Филлип, – чуть покраснев, сказала Клаудия. – Всего лишь забавный эпизод, который помог собрать деньги для благотворительной затеи Физз.

Мак удивился, что она считает необходимым оправдываться перед театральным импресарио.

– Твоя мать, – продолжал бурчать Рэдмонд, – собирала большие деньги для благотворительности, не прибегая к таким, как ты говоришь, забавным эпизодам. Нет, она не роняла себя. Да и неудивительно, ведь она была настоящая леди.

Клаудия взяла газету, посмотрела на снимок, потом на Рэдмонда. Внезапно вспыхнувший румянец на ее щеках тотчас исчез, внешне она казалась теперь совершенно спокойной.

– Что ты этим хочешь сказать, Филлип? – тихо проговорила она. – Что моя мать была компетентнее меня в вопросах сбора средств на благотворительность? – Она выдержала паузу. – Или что я не леди?

ГЛАВА 9

Наступила долгая, тягостная тишина, напряжение в любой момент грозило разразиться бурей. Молчание прервал Мак.

– Мисс Бьюмонт задала вам вопрос, Рэдмонд. – Его голос перешел почти в шепот, но шепот такого рода, от которого, как показалось Клаудии, могли обрушиться стены, и ни у кого не могло возникнуть сомнений относительно его чувств. – В том, что вы заставляете леди ждать ответа, я вижу дурной тон.

Леди? В устах Мака это слово прозвучало так неожиданно, что она внимательно посмотрела на него, не шутит ли он, но нет – он был совершенно серьезен. На душе у нее потеплело. Да, она обрела защитника. Затем она перевела взгляд на Филлипа Рэдмонда.