Колючая звезда
Шрифт:
– Вы не имеете права, – заявила она. Потом, уже не так уверенно, добавила: – Вы не можете.
– Хотел бы я, чтобы вы проверили это на деле. Я действительно почти хочу этого. Тогда я увез бы вас из города в какое-нибудь спокойное местечко и держал бы там вашей же безопасности ради столько, сколько понадобится.
– Вы хотите сказать… Нет, вы шутите!
– Я не шучу.
Действительно, чем больше он думал об этом, тем очевиднее ему становилось, что ей угрожает реальная опасность. Трудность состояла еще и в том, что к его работе начинали примешиваться
– Я никогда в жизни не был так серьезен, как сейчас.
Плечи ее уныло поникли.
– Простите. Я сделаю все, что вы скажете, обещаю вам, Мак.
Она казалась такой несчастной, такой перепуганной, что он обнял ее и нежно прижал к груди.
– Габриел, – буркнул он.
– Что?
– Это мое имя.
Она взглянула на него, и ее страхи моментально испарились.
– Я знаю, но все зовут вас Мак. Вы сами говорили.
– Все пускай зовут. Но вы не все. – Он молчал достаточно долго, чтобы она успела усвоить эту новость, потом сказал: – Вы ведь только что обещали мне слушаться. – Легонько прикоснувшись пальцем к ее губам, он повторил: – Итак, Габриел.
– Габриел, – как эхо отозвалась она, и голос ее прозвучал чуть громче шепота.
– Прекрасно. Рад, что мы договорились. Теперь я оставлю вас, чтобы вы могли позвонить своему отцу.
На какой-то миг она смутилась. Он понял, что она ждет продолжения прерванного поцелуя, он это почувствовал, потому что сам страшно хотел того же.
Он поцелует ее. Поцелует по-настоящему. Но не сейчас. Нет, не сейчас и не здесь. Сначала должен пройти весь этот кошмар.
Мак открыл дверь и, прежде чем выйти, оглянулся. Клаудия Бьюмонт стояла там, где он ее оставил, в центре комнаты, и казалась немного одурманенной, как будто не совсем понимая, где она находится и что с ней случилось; от ее уверенности и самонадеянности звезды ничего не осталось, сейчас она ничем не напоминала ту женщину, с которой он познакомился пару дней назад. Или он ошибается?
– Скажите, Клаудия, вы читали «Укрощение строптивой»?
Он не стал ожидать ответа, но, когда закрыл за собой дверь, что-то со страшной силой завыло у него за спиной. Он засмеялся, но смех его не мог перекрыть того звука, который оглушил все пространство за сценой, так что отовсюду повысовывались испуганные лица людей.
Пришлось ему вернуться, чтобы выключить сигнал тревоги.
Клаудия отняла руки от ушей и, пожав плечами, невинно сказала:
– Я просто хотела попробовать.
ГЛАВА 10
Что-то разбудило Габриела Макинтайра, и он в один миг насторожился, перебирая в уме все варианты надвигающейся опасности. Чужая кровать. Чужая комната. Клаудия! Он вскочил с постели, его тело действовало автоматически, мысли опережали его по пути к спальне Клаудии.
Но вдруг он столкнулся с ней самой. Нежная, теплая, овеянная легким сказочным ароматом, в чем-то шелковом, соблазнительном, тонком.
–
Она замерла, распластанная по стене, с прижатыми к бокам руками, не в силах от него освободиться. А ему меньше всего на свете хотелось отпускать ее. Напротив, он сейчас с удовольствием бросился бы с ней на кровать, обняв ее в этом теплом коконе ночной рубашки, задрал бы этот шелк, чтобы сотворить с ней любовь. Справиться с собою оказалось далеко не просто.
Но он справился, правда не сразу.
– Габриел, – напомнил он ей.
– Перестаньте, Мак, это же смешно, – сказала она, безуспешно пытаясь выкарабкаться.
Смешно, не смешно, но что довольно глупо, с этим он еще мог согласиться. А она вообще не находила в своей ситуации ничего хорошего.
– Ради всего святого… – Потом, видя, что его не переупрямишь, сварливо пробормотала: – Ладно, пусть будет Габриел.
– Попытайтесь сказать это тверже, Клаудия. Запах ее кожи отметал все его благие намерения, а близость кровати все еще манила и дразнила его.
Клаудия подняла глаза. Его улыбка под ее взглядом испарилась, и в полутьме он увидел, что именно в этот момент она разгадала его мысли, тем более что близость их тел не оставляла сомнений в степени его возбуждения.
Глаза ее расширились, соски отвердели, а губы слегка раскрылись, как будто она раздвинула их кончиком языка.
Довольно долго комнату наполняла такая абсолютная тишина, что собственное дыхание начало отдаваться в его ушах барабанным боем.
– Пожалуйста, Габриел, – еле слышно взмолилась она.
Очень медленно он убрал руки и выпрямился, отпустив ее. И очень медленно – так, во всяком случае, ему показалось – она, спиной прижимаясь к стене, отодвинулась от него настолько, что они больше не соприкасались. И только тогда она перевела дыхание и взглянула на него, мельком успев заметить его внушительных размеров восставшую плоть.
– Скажите, Габриел, вы что, забыли упаковать свою пижаму? Или всегда спите голым?
– Вы чего-то хотели, Клаудия, – спросил он странным замогильным голосом, – или просто осматривали достопримечательности?
– Достопримечательности? – Она заморгала, потом наконец сообразила, что это шутка, и постаралась сосредоточить взгляд на его лице. – Я хотела разбудить вас, только и всего. В шесть тридцать мне надо быть на телестудии. Для интервью. Вчера я забыла сказать вам…
– Что? И когда вы это вспомнили?
Он, будто очнувшись, схватил с постели простыню и обмотал ее вокруг пояса.
– Когда уже легла. – Она проснулась, приготовила чашку чая и пошла будить его. Но, войдя в гостевую спальню, вдруг занервничала. Не хотелось, чтобы он подумал… ну, что в таких случаях может подумать мужчина. – Но почему вы проснулись, все было тихо, я еще только собиралась разбудить вас.
– Леди, от вашего взгляда проснулся бы и ленивец, свисающий с дерева на трех лапах.