Колючий крыжовник
Шрифт:
Денис, стоявший напротив, посмотрел на Арсения, наморщил лоб.
— Господь Бог сказал, что жить будет, значит, будет.
— Давление стабилизировалось. Можно зашивать? — спросила Полина.
Арсений Семёнович кивнул.
— Что вы меня спрашиваете? Сами знаете. Не маленькие! — пробурчал он. — Поль, будешь за ним присматривать. Он на твоей территории.
— Хорошо.
Прошла неделя с того вечера, когда Полина чуть было не потеряла чувство реальности в объятиях Майкла Эверса. С тех пор она всегда
С отцом Полины тема Майкла больше не поднималась. Он как будто забыл про их размолвку. Можно сказать, что жизнь шла своим чередом. Везде чувствовалось приближение весны — снег превращался в будущие ручейки, птицы вдруг стали петь громче и чаще, и даже в кондиционированный воздух госпиталя проникал этот чудесный запах свежести. Весь женский состав больницы был взбудоражен в преддверии восьмого марта, праздник, который традиционно отмечали с концертом и банкетом, а также цветами и подарками.
Майкл был раздражён донельзя. Вот уже неделя, как он не может поговорить с Полиной наедине. Ему надо было так много ей сказать. Майкл начал всерьёз опасаться, что до своего отъезда не сможет ей признаться, как он её любит. Да, теперь Майкл точно знал — он вернётся за ней.
Несколько раз он порывался поговорить с Крис и дать ей знать, что со свадьбой надо подождать, что торопиться им не следует, но девушка даже не слушала его. Невеста Майкла без перерыва трещала про платья своих подружек, гостиничные номера, напитки, еду, гостей…
Мужчина просто клал телефон рядом с собой, не в состоянии больше слушать эту болтовню.
Костя Белый, как мог, пытался развеселить своего друга. Он продолжал учить Майкла различным русским словам и выражениям. Сейчас Костя и Майкл сидели в комнате отдыха. Костя перебирал книги на библиотечной полке, а Майкл прошёл к пианино. По-видимому, им мало пользовались, так как инструмент был покрыт тонкой пленкой пыли. Мужчина откинул крышку и дотронулся до клавиш.
— М-да, неплохо бы получше настроить.
Костя подошёл и встал рядом.
— У меня сестра играла, когда я был маленький, — сказал он. — Как начнёт свои гаммы тарабанить с утра пораньше — хоть вешайся!
— А меня просто посадили родители и сказали — играй. Я был послушным.
— Ты и сейчас такой же, Майк. Хоть и вырос в здоровяка. Жениться не хочешь, а готов себе навесить ярмо на шею только потому, что уже за все заплачено. А то, что потом ты будешь за эту ошибку платить всю жизнь, это тебя не смущает? Я вижу, как вы с Полиной смотрите друг на друга — что мешает тебе? Только то, что она здесь, а ты там? Переезжай жить сюда или забери её к себе.
Майкл склонил голову. Пальцы его прошлись по клавишам, извлекая нежную мелодию.
— Это
— Ха, да ты просто боишься! Тебе надо ещё подрасти и научиться брать от жизни то, что тебе хочется.
— Я думал, что раньше так и было.
— Индюк тоже думал, да в суп попал.
— Интюк?
— Да, — серьезно кивнул Костя. — В суп.
Полина вошла в ординаторскую, втянула носом аромат цветов.
— Ой, красота-то какая! Обожаю мимозу! — она улыбнулась. — С праздником вас, девочки!
Алина Михайловна улыбнулась. Ольга и Галочка посмотрели на торт, коробку с которым сжимала в руках Полина.
— А я со сладеньким.
Поставила круглую упаковку на стол.
— А где наши мальчишки?
— Мальчишки дали нам сегодня отдохнуть и теперь делают обход, а… Ой, девчонки, не поверите, — Галочка громко захохотала. — Арсений Семёнович мыл пол в коридоре за Зинаиду Ивановну.
— Твой мальчишка тоже тебя ждал! — сказала Оля, хитро улыбаясь.
— Мой мальчишка? — что-то вдруг сжалось в районе живота. Щеки Полины порозовели от смущения.
— Только и спрашивал о тебе. Пришёл с огромным букетом цветов.
Полина в недоумении уставилась на Ольгу.
— Он сейчас на операции, — продолжала та.
«О господи, это, наверное, про Дениса!»
Полина сняла пальто, надела свой белый накрахмаленный халат и посмотрелась в зеркало. Глаза лихорадочно блестят, а значит, надо угомониться. Не надо слишком зацикливаться на Кроке. За последнюю неделю она только о нем и думала, и даже во сне он не давал ей покоя.
Девушка вздохнула и, пробормотав что-то про обход своих пациентов, быстро юркнула за дверь.
Сердце учащенно билось, и Полине даже пришлось остановиться передохнуть. «Нет, нельзя позволить мужчине так влиять на мои эмоции!» — сказала она себе.
Уже через минуту девушка входила в палату Майкла Эверса. По-видимому, он не ожидал увидеть её, так как буквально застыл с удивленно поднятыми бровями.
— Полин…
Майкл вскочил с койки, и уже через миг его руки оказались у неё на спине. Он прижал её к себе, шепча что-то ей в макушку.
— Крок, что ты делаешь?
— Я так скучал по тебе. Скажи, что ты тоже думала обо мне!
Полина высвободилась из его объятий, поправила халат. Сердито посмотрела на мужчину.
— Я думала, мы договорились с тобой.
— Это ты договорилась, а я нет. Меня выписывают через неделю…
Девушка кивнула.
— Я вернусь, как только закончу свои дела.
Полина усмехнулась.
— Крок, я не хочу слышать ни про какие «вернусь». Ты прекрасно знаешь, и я знаю тоже, что ты не вернёшься. То, что тебя тянет ко мне — такое случается часто. Пациенты имеют склонность влюбляться в своих врачей. То, что меня немного тянет к тебе — это всплеск гормонов. Вся эта блажь скоро пройдёт. Ровно через неделю.