Колючий Путь
Шрифт:
Я иду по тропе, отзываясь на зов
Городов.
Голубая вода остаётся теперь
Далеко.
Открываю ключом свой мистический дом
На заре,
Зажигаю огонь, чёрный кофе варю
С молоком.
И мысли, мысли.
Магия какая-то, что за бред. Посидели мы тогда с Котом неплохо, оно да, но магия? Кот всегда был долбанутым, ещё в институте Кастанедой увлекался, носил пацифик и разноцветные рубашки, траву курил. Доувлекался, походу. Снёс человеку башню пейотль. Говорит, любой учёный – маг. Ага, два раза. Циолковский эликсир вечной жизни нашёл, да только так и помер, никому ничего не сказав. А Ломоносов каждый день
Но… почему я помню не как проснулся утром и почапал на работу, а помню только полёт и почему этот полёт реальнее многих моих воспоминаний? И снится постоянно? Кстати, какой сегодня день? Вроде бы среда… Да, точно, среда. А воскресенье будто вчера было. Птицы эти… и дети… и небо… и крылья… Стоп! Харэ! Не хватало ещё раз отрубиться!
Но полёт… И глаза Кицунэ?…
Голубая вода – это мысли мои
О тебе,
Я хочу быть с тобой, эта боль у меня
Не пройдёт,
Я однажды проснусь от того, что пойму,
в эту ночь
Ты отправишь за мной иллюстрацию сна -
Самолёт.
– Станция «Октябрьская», переход на Калужско-Рижскую линию!..
Поезд сбавил ход, люди перед дверями подобрались как бегуны в ожидании стартового выстрела – выход из поезда в час пик на кольцевой не самый простой манёвр. Надо успеть выйти вместе со всеми, иначе встречный поток запросто может унести обратно в вагон, да так, что до «Таганской» доедешь расплющенным о задние двери, любуясь увлекательными узорами плитки на стенах станций.
Двери открылись, блондинка плавно поплыла на выход. Эх, обогнать бы её. Там дальше на переходе эскалатор, опять толпа. Снова в зариновых зарослях маяться? Ну уж нет. В конце концов это для блага самой блондинки: вряд ли она обрадуется, если кто-то будет чихать в её роскошную причёску.
Да шевелись ты, овца! Сейчас народ внутрь попрёт, хрен выйдем. Или тебе переходить не надо? Дикобраз вслед за тёткой вывалился из поезда и влился в толпу, вяло топчущуюся у первых ступеней лестницы перехода на радиальную ветку.
Интересно, как в этих кишках мраморных червей чувствуют себя клаустрофобы? Деться некуда, потолок низкий, стены серые, коридор длинный. Вошёл нормальным – вышел слюнявым психом. Мне-то что, мне совсем чуть терпеть осталось, ещё неделю, может – две. Хватит с меня. Надо только придумать, что в записке такое написать, чтобы Вера всё поняла.
Мысли и настроение вернулись в обычную утреннюю колею. Как рабы, которые всю жизнь крутили гигантское колесо и привыкли к этому настолько, что даже освободившись начинают ходить кругами в любом помещении, куда попадают.
Ты лежишь на горе, на высокой горе
И видишь сон.
Молчаливый пилот заслоняет крылом
Лунный свет.
То, что снится тебе, происходит со мной
На земле,
Я стою у окна, прижимая
Амулет.
Ладно, пересекусь с Котом и Кицунэ послезавтра, пивка попьём, пиццы поедим, магия-хренагия, один чёрт дома делать нечего. Вера уже которую пятницу занята, кстати, надо бы уточнить – чем.
Дикобраз кивнул, сделал шаг на эскалатор и привычно растворился сознанием в коричнево-сонной утренней толпе.
Девятая глава
Дикобраз жил в «спальнике» на западной окраине Москвы. Район был типичным примером массового строительства времён позднего СССР: одинаковые панельные дома, несколько магазинов, пара школ и детских садов, дом быта и поликлиника. Из развлечений – детская библиотека в двадцати минутах ходьбы от дома. Бог его знает, что там было написано в советских строительных СНИПах и ГОСТах и о чём думали архитекторы, но даже ближайший кинотеатр находился только на соседней станции метро. Спальник он спальник и есть.
Пару лет назад рядом с метро построили трёхэтажный развлекательный центр с кучей мелких магазинчиков, кинотеатром и несколькими едальнями на самый разный вкус и кошелёк.
Больше всего Дикобразу нравилась пиццерия. Пиво там всегда было свежим, а заказанную пиццу выпекали прямо при тебе. А ещё оттуда открывался шикарный вид. Заведение располагалось в передней части бизнес-центра, занимая большую часть второго и третьего этажей. Всю переднюю стену занимало гигантское, во всю стену, окно, которое смотрело на самую оживлённую часть района. Почти Манхэттен. Ну, если приходить вечером и не очень вглядываться в пейзажи.
Лёгкие деревянные столики на витых чугунных ножках были разделены стеллажами с вином и маслом, кое-где увитые диким виноградом. По-хорошему, из окна должен был открываться вид на Тирренское море. Хотя бы на Адриатическое или Гудзонский залив, но и так получалось очень неплохо, на входе всегда стояла небольшая очередь.
Дикобраз пришёл за полчаса до срока, выбрал столик в глубине зала, чтобы видеть только небо, без суеты у метро, заказал пиццу и теперь наблюдал за тем, как официантки в белых передниках и красных рубашках изящно маневрируют между столиками. Справа от барной стойки, у большой каменной печи суетился повар. Он то закладывал новую пиццу, то доставал готовую. Тонкие напомаженные усиками а-ля Сальвадор Дали иронично подчёркивали типично рязанский нос-картошку. Впрочем, это нисколько не мешало ему ловко отправлять в каменный зев одну пиццу за другой, мастерски орудуя деревянной лопатой. Время от времени он подбрасывал пиццы в воздух. Кругляши из теста подлетали, делали несколько сальто и с неизбежной точностью оказывались в печи. Деревянная лопата порхала в руках повара как боевой шест в руках мастера боевых искусств из голливудского фильма. Дикобраз прихлёбывал вкусное светлое пиво и наблюдал за поваром, прикидывая, когда же придёт черёд для заказанной пепперони и может ли у итальянца быть такой нос.
Когда пива оставалось примерно полкружки, а рассуждения привели к тому, что итальянцы бывают разные, к столику подошли те, кого он ждал.
– Здорова! – Дикобраз пожал руку Коту и слегка поклонился Кицунэ.
Они сели напротив Дикобраза, у Кота в кармане рубашки бренькнуло, он достал телефон, поглядел на экран и принялся бурчать ругательства в адрес Т9, набирая ответную СМС. Кицунэ махнула рукой официанту, не отрывая взгляда от Дикобраза. Её пристальные глаза за прозрачной бронёй очёчных стёкол были строгими, внимательными и отрешёнными. Дикобраз поправил свои очки и попытался отвести взгляд. Не получилось.