Колючий Путь
Шрифт:
Вперёд!
Первый виток. Точка – я? Я – точка?
Второй виток. Я – точка – расту, вижу и познаю, чувствую границу, то, где кончаюсь Я и начинается Белизна. Я – круг.
Третий виток. Я – круг – осознаю ближнее и дальнее, явное и скрытое. Понимаю и пробую, тащу себя во все направления. Я – шар.
Центр. Я – шар – наполняюсь Светом, сливаюсь с ним, наполняясь Белизной.
Крылья (у меня есть крылья?) трепещут. Поднимают меня (кого – меня?) обнажённого, ничего не понимающего, вверх, вверх, вверх, по узкому солнечному лучу…
…На вершине меня ждут. На тесной, продуваемой всеми ветрами площадке
Ритуал совершён, пора отправляться. Делаю шаг с обрыва, с наслаждением ловлю крыльями восходящий поток. Испытание позади, прежний я позади, прежний мир позади.
Впереди только Путь.
Третья глава
Дикобраз вздрогнул и захлопал полусонными глазами. Опять задрых в метро. Да что за твою мать, сколько раз зарекался! Что ни сон, то хрен пойми что. А потом ещё хуже, чем с похмелья. Словно муравьи под черепом и видно всякое. Что-то пропадает, что-то появляется, свет опять же разноцветный. Бррр.
И вот опять. На пару минут глаза прикрыл, и нате. «Расскажу Вере, посмеёмся» – мелькнула неуверенная мысль. Мелькнула и тут же пропала. Внутреннее чутьё настойчиво твердило, что об этом сне рассказывать никому нельзя. Почему? А похер, один хрен скоро помирать. Надо только решить, как.
Женский голос объявил остановку Дикобраза. Он помотал головой и встал. Вонючая куча на противоположном сиденьи пошевелилась и бормотнула что-то матерное. Дикобраз криво улыбнулся, вышел из поезда и двинулся к эскалатору.
Может, прыгнуть из окна? А что, вариант. Этаж подходящий. И помешать никто не сможет. Решено. Надо только придумать текст предсмертной записки. Или посмертной? Записку-то прочтут уже потом. Но с другой стороны, писать-то её при жизни надо. Делааа. И что писать? «В моей смерти прошу винить Веру Ф.»? Тупо, да и вдруг у Веры проблемы какие-то будут, нехорошо.
Город кутался в жёлто-рыжий плащ, пахнущий дымом и влажной листвой. Чистая бутафория: скоро плащ разъедется под затяжными холодными дождями, и окажется, что под ним только голые чёрные ветви и холодные лужи. Загадочно шуршащий под ногами ковёр из листвы тоже обманка, его побуревшие остатки разнесёт предзимний ветер. Он же притащит низкие серые тучи, задёрнет ими как тяжёлыми шторами осеннюю синеву и редкие строчки перистых облаков на ней.
Дикобраз шагал меж панельных пятиэтажек, почти не глядя по сторонам. Недавнее видение никак не желало переходить в разряд полузабытых снов. Меж пальцев ног снова оказывались мелкие камушки, нестерпимо хотелось снять берцы и вытряхнуть их. А ещё хотелось взлететь. Помогало только тщательное изучение трещин на асфальте.
Район был незнакомый, и поэтому Дикобраз немного удивился, когда обнаружил себя перед лестницей, ведущей в полуподвальный бар. Вроде, пришёл. Изнутри доносились приглушённые барабаны. Точно – пришёл.
Дикобраз выудил из кармана джинсов чёрный кирпичик телефона и нажал кнопку с решёткой. Небольшой экран чуда японской техники засветился. Похоже, времени ещё вагон. Молодой человек прикурил и с наслаждением затянулся смесью табака и терпкого осеннего воздуха. Дым привычно продрал горло и лёгкие, немного прочистил мозги. Закатные лучи осеннего солнца как сквозь аквариумную воду проходили через кленовую листву. Думать о записке не
Сигарета кончилась, больше причин оставаться снаружи не было. Насладившись последними моментами тишины, Дикобраз принялся спускаться навстречу гулкому буханью.
Сводчатый потолок просторного зала подпирали массивные кирпичные столбы. Грубо сколоченные массивные скамьи и столы тёмного дерева занимали почти всё пространство. В дальнем углу слева расположилась стойка бара из светлого пластика. У правой стены на невысокой сцене шла обычная предконцертная кутерьма: не в лад бренчали гитары, иногда постукивал барабан, время от времени микрофон выдавал сакраментальное «раз-раз».
Народу в зале было много. Между столбами сквозняком гулял гул голосов, а под потолком висело сизое облако сигаретного дыма.
Сегодня выступала «Нафаня» – группа Кота, институтского друга Дикобраза. Не то чтобы Дикобразу очень нравилась их музыка, но вход был бесплатный, а сидеть дома надоело. К тому же хотелось выпить.
Дикобраз подошёл к стойке, взял бокал ирландского эля, пепельницу и присел за стол. Место он выбрал так, чтобы один из столбов заслонял его от сцены и большей части публики. Общения хотелось только с бокалом-другим пенного напитка. А все эти слоняющиеся по залу знакомые и полузнакомые личности вполне в состоянии составить компанию друг другу.
Дикобраз пододвинул к себе пепельницу и полез за сигаретами и зажигалкой. Пачка обнаружилась легко, а огниво нашлось не сразу и почему-то вовсе не в том кармане, где должно было находиться по логике вещей. Чиркнув, наконец, зажигалкой Дикобраз вдруг понял, что за столом он не один.
Напротив сидела девушка. Красивая. На вид лет двадцати пяти, впрочем, Дикобразу никогда не удавалось определять женский возраст. Очень стройная, почти худая, с внимательными фиолетовыми глазами. Линзы что ли? Она спокойно изучала своего визави, ритмично постукивая по столу одной из дикобразовских сигарет. Короткая светло-русая стрижка и красная спортивная мотоциклетная куртка – вовсе не та мода, которой следовала большая часть собравшейся публики. Обычно знакомые Кота предпочитали косухи, длинные волосы и футболки с названиями рок-групп.
Дикобраз поднёс незнакомке огонёк. Она изящно изогнула лебединую шею, прикурила, от души затянулась, медленно откинулась назад, демонстрируя точёные формы в недрах кожаного доспеха, выдохнула в потолок и ткнула сигаретой в пепельницу.
– Привет, я Кицунэ, – сказала она.
Четвёртая глава
Сквозь дым и бормотание успевших слегка набраться зрителей, мимо барной стойки, вдоль кирпичных стен и грубых столов. Сквозь последние лучи солнца уходящего дня, с трудом продиравшиеся сквозь маленькие полукруглые окошки под самым потолком, кружила она по залу. Табачный дым пробирался в волосы и норовил забраться в лёгкие. Какая гадость! Дав себе слово отучить Кота от этой дряни, Кицунэ тщательно изучила свежеприбывшую компанию. Три парня и две девушки. Один из парней – слабенький оборотень, такие умеют только видеть странные сны в полнолуние. Бесполезен, как и все его друзья. Принимая предложение Кота, Кицунэ рассчитывала, что на концерте удастся найти хоть кого-то подходящего. Не тут-то было. Вот уже час, как она здесь, скоро начнётся концерт, и публика собралась, а сносных кандидатов – полтора землекопа.