КОМ: Казачий Особый Механизированный
Шрифт:
Жилой блок оказался довольно большим — на тридцать две каюты. Часть оказалась одноместными (видать, офицерскими, с небольшими письменными столами, крошечным личным туалетом и совсем уж крошечным душем). Часть — двухместными, более узкими и предусматривающими один санитарный узел на шесть таких кают. Эти для рядового состава, полагать надо.
Осмотрел в спешке брошенное жильё. Тоже хлама полно. Книжки какие-то с романтическими девицами на корках (всё не по-нашенски) — выкинуть нахрен. Журналы технические на тему приблизительно «всё про дирижабли» — это можно оставить, может, парням-пилотам или механикам
Надо сказать, что не все каюты выглядели обжитыми. Некоторые, по всей вероятности, стояли про запас, на случай перевозки пассажиров. В углах коек-полок лежали скатанные матрасы и клетчатые шерстяные одеяла, увенчанные плоскими армейскими подушками. В тех, что показывали признаки человеческого присутствия, постель была по-военному заправлена грубоватым бельём с чёрными казёнными штемпелями.
Так, осматривая каюты, дошёл до крайней в ряду «рядовых», но одноместной, со столиком и привязанным на верёвочку журналом. Что тут записывали — я в польских буквах, да ещё в таких каракулях разбираться не возьмусь. Толкнул дверь в туалет… а это оказался не туалет, а каптёрка! А на полках — простыни да наволочки стопками! Пусть сероватые, зато чистые. Мне, конечно, в походах всяко приходилось, но свежую постелю наш брат военный завсегда больше уважает.
Позвал Серёгу, выбрали мы себе по каюте, благоустроились. Вместе нашли камбуз. Вот где был трам-тарарам! Не понять уже, что варили пшеки, но это что-то, похоже, болталось вместе с кастрюлей по полу и размазалось довольно большой лужей. Частью прокисло, частью засохло…
— Вот за этот камбуз дирижаблю единицу и сняли! — сказал, морщась, Сергей.
— Слышь, Серёга, ты примерно шаришь: что тут где. Помоги уборочную найти — должна ж она тут быть! Я бы наведение марафета прям отсюда начал.
— Что — сам будешь убираться? — удивился Сергей.
— А чего? Мы из простых собак, не из породистых, — усмехнулся я. — Для меня подмести-помыть не зазорно. Да и нам самим в этой кухне харч себе готовить. Не на этой же куче?
Сергей слегка сдвинул на затылок свою голубую лётную фуражку:
— Ну, раз такое дело, давай вместе и возьмёмся. А то что за чистоплюй я, получается?
Показал мне Серёга, где уровень запаса воды смотреть — больше половины нормы ещё пока что, можно без дозаправки до Иркутска идти. Включил вентиляцию на камбузе, чтоб кислятину вытягивало. Нашли мы тряпки-швабры да скребки, давай отмывать — вдруг крик. Батя с Дмитрием пришли, ищут нас по отсекам. Увидали наши старания, давай помогать — делать-то всё одно нечего.
Зато когда оттёрли облитую липким и засохшим внутреннюю дверь и смогли открыть кладовку, обнаружили там на полках в специальных отсеках и консервы всякие, и почти не проросшую картошку, и яблок целый ящик, и прочие хрюкты-овощи. А в холодильниках, дорабатывающих последние часы на резервном питании — буженину, всякие сыры и вина нескольких сортов.
— Это, сто процентов — только для офицеров, — авторитетно сказал Дмитрий.
— А теперь для нас! — подмигнул батя. — Ну-ка, братцы, перекусим, да выпьем по бокальчику за наше приобретение. Хлеба нет, поэтому придётся буженину прям на сыр класть. Кто столь сурового жизненного опыта не имеет — придётся себя заставить.
Сергей засмеялся и пошёл проверять шкафы. С третьей попытки нашёл посудный, и даже бокалы на ножке — правда, походные, какого-то светлого металла, слегка смахивающего на серебро.
— Кучеряво жили пшеки! — оценил батя. — А штопор есть? Или горло срубать будем?
Нашёлся и штопор. Разлили бутылку, напластали мяса да сыра
— Ну, молодёжь, — батя поднял свой бокал, — раз уж мы на этом шарике, то за него первого и выпьем. Имя бы ему дать, а, Илюха? Не думал?
А я и впрямь не думал ещё! Что если… Я представил себе обтекаемый вытянутый корпус дирижабля, с рулевыми лопастями хвоста и кабинкой под брюхом, сбоку напоминающими силуэт плавников…
— А пусть будет «Дельфин».
— Ну, за «Дельфина»! — чокнулись, немножко на пол покапали.
Хорошо перекусили, между делом рассказывая о своих находках — я про каптёрку, Сергей про навигационные карты. Потом взяли немного белья, ещё бутылку, бокалы и пошли на второй дирижабль. Там наоборот чисто всё было — аж по-дохтурски стерильно. И шаром покати.
Разливали прям на трапе, брызгали вином на дирижаблевое брюхо — чуть не полбутылки расплескали.
— Нарекаю тебя «Брусника»! — весело заявил батя.
Выпили, но всё же удивились.
— А почему «Брусника»? — спросил Дмитрий.
— Сперва, — доверительно сказал батя, — я как услышал, что сын аппарат «Дельфином» назвал, хотел свой в пару окрестить «Русалкой», — он огладил усы и хитро прищурился. — Но потом я подумал, что жена мне не простит. А брусника — ягода для здоровья полезная. Пироги из неё вкусные, настойки, опять же.
Мы засмеялись и пошли смотреть, как у «Брусники» внутри. Успели пройти с подробной экскурсией по всему жилому модулю, заглянуть в транспортный отсек, оценить каюты, которые батя и Дмитрий себе выбрали — а Афони всё не было.
11. С КОРАБЛЯ НА БАЛ
ДОМОЙ
Дмитрий с Сергеем объявили, что несмотря на имеющиеся на руках заключения о техническом состоянии, человеческий фактор со счетов тоже сбрасывать не стоит. Поэтому помимо системы навигации и механической части приводов управления неплохо было бы осмотреть оба аппарата на предмет наличия/отсутствия элементов бортового вооружения, случайно оставленных (или, не дай Бог, неразорвавшихся) боеприпасов на борту и прочего из боевой части. Вдруг да недосмотрели трофейщики? Да и вообще, вдвоём инспектировать сподручнее, особенно арсенал и крюйт-камеру (сиречь «артиллерийский погреб»).
И, раз уж позволяет время, они как раз этим и займутся.
А мы с батей остались дурью маяться. Ну, посидели. Ну, поговорили. Чего на совершенно пустом дирижабле-то делать далёкому от летучей техники человеку? Беспокойство, отступившее было, когда добрались до конторы, накатило с новой силой. Не зная, чем себя особо занять, вышли на улицу, свежего воздуха глотнуть.
— Чевой-то дело к вечеру, — я с тревогой осмотрел сереющее небо, на фоне которого в нескольких местах поднимались освобождённые от наземных креплений аппараты. — Не случилось бы с Афоней чё.