Кома или Между мирами
Шрифт:
А из Его тела бесы всё бегут и бегут непрерывным потоком, толкая друг друга на растерзание бездушной пропасти. Последними выбираются две огромные, черные как ночь, фигуры, мягкими, будто кошачьими движениями они обходят неподвижное тело и становятся по бокам, нежно поглядывая на умирающего.
Писк машины жизни усиливается, темп возрастает, зашкаливает, ужасающий звон наполняет до неузнаваемости измененную комнату.
Неожиданная тишина обрушивается невидимым потоком, рвет истерзанные нервы, оглушает своей безжизненностью.
Две темные фигуры, так схожие с изображением смерти, тихи и неподвижны. Улыбки, похожие на оскал бешеного зверя искажают и без того обезображенные лица, на которых написан неподдельный
Двое в черном у кровати счастливо вздыхают.
– Всё-таки жаль, что он так рано умер.- шуршащие слова наждаком проходятся по ушам.
– И главное по какой глупости!- подхватывает другой. – А ведь мы его удерживали от этого шага! И что его так потянуло...
– Я этого вообще не могу понять..., - удивленное раздражение проявляется на отталкивающе уродливой морде.
– А как хорошо всё складывалось! Дитё рожденное во грехе, да ещё в каком! Смертном! Прелюбодеяние... – Он смакует слово будто ощущая его сладостно манящий вкус.
– Да... Но этому человеку ещё больше повезло – он унаследовал все пороки его рода... то есть нас! – Истерическое хихиканье давит на Него, заставляя трепетать несуществующее сердце. Он не хочет, не может поверить в услышанное.
Люди... Неужели все люди, которые погрязли среди пороков и страстей, отдающиеся сладострастию, при этом не задумываясь над вечностью, заранее губят своих детей? Заранее открывают путь к пучине грехов?
Эти мысли не умещались в его голове, грозя взорвать его мозг, пройдя по нервам электрическим током. А ведь что такое нервы? Всего лишь ниточки судьбы, переплетающиеся по определенному пути, заставляя более остро чувствовать потери, переживания, боль. Радость и счастье тоже искажают они, привнося в ощущения нотки эйфории и восторга. Вот только эти положительные чувства недоступны Ему. И почему вообще чувства делят на положительные и отрицательные? Разве страдания это всегда плохо? Разве не они отрезвляют человека, заставляют задуматься над своими поступками, помогают переосмыслить жизненные ценности? И не счастье ли срывает голову своим вихрем эмоций, не давая трезво мыслить, подталкивая этим к необдуманным поступкам? Как всё сложно в этом безумном земном мире.
Его душу безмолвно тяготит низость и грязь реальности, ведь Он не вдел ничего хорошего, доброго, радостного – его жизнь была погружена в тлеющий мрак разлагающихся зловоний. И только сейчас между мирами, в прострации он может видеть то, чего он сам себя лишил.
Его несдерживаемая приземленной оболочкой душа увеличивается, выходит за пределы палаты, больницы, города. Он видит всё и сразу. Странным образом весь мир помещается в его голове, мысли синтезируются, анализируют увиденное.
Ночная мгла пепельной ряской затягивает мир, даруя спокойствие и тишину. Загадочность разлита в воздухе. Мир погружен в сон, и лишь в мегаполисах бурлит жизнь. Только это не настоящая жизнь – это мираж, иллюзорное существование мертвых душ. Города-великаны - скопище адских страстей, умноженное на алчность и беззаконие. Здесь всё чистое и светлое называется черным, унижается и оскорбляется. Здесь мир перевернут с ног на голову, в порывах за ложным совершенством. Диким танцем на раскопанной могиле добродетели, ночная жизнь ведет свою подпольную войну, вскружая головы падким на влияния моды подросткам. Подменяя ложь на истину, она переманивает в свои объятья столь легковерную молодежь. Отвратительные оргии, наполненные развратом и извращениями, выдаются за модные тусовки. Дьявол правит этим гремящим балом.
Его душа бьется в звенящей агонии от увиденного. Страшные картины доводят до полуобморочного состояния.
А ведь раньше Он жил этим...
Как он мог быть настолько слепым? Как Он мог содействовать тому, от чего сейчас хочется умереть?
Но вот уже другие картины в его всеобъемлющем разуме. Та
Часть 3.
Но вот Он снова в палате, а его пустое тело умирает.
Душа рвется, трепещет, словно раненая пташка, стремится на волю, только с его черным жизненным багажом - она на веки осуждена быть в своей мертвой клетке.
Ему кажется, что это дурной сон, мираж, а улыбки чертей свидетельствуют о жестокой реальности.
Неужели слова этих чудовищ – жестокая правда, недоступная простому человеку? Бедные люди, насмехающиеся над верующими! Что же ожидает их в будущем? Мучительная обида за тех людей терзает сердце. Ответ на этот вопрос рывком входит в мозг: То же, что и с ним... Хотя нет, скорее всего их ожидает более легкая участь – будут гореть в аду. Ему же даже этого не дали. Он завис, отчужденный обоими мирами.
Мысль, столь долго пытающаяся до него добраться, достигает цели. Он может чувствовать, ощущать! Если это реальность, а не бред наркомана, то он теперь может страдать, бояться, переживать, скучать, дружить, ...любить... Не может быть! Радость переполняет его, выливается через край, энергия обволакивала, грела, освещая всё сиреневым цветом. Да, теперь он может не только чувствовать эмоции – он видит и наглядное их проявление в виде цвета.
– А как он нас лелеял, как потакал! – Черт! Он совсем забыл про этих двух существ, умиленно разглядывающих обездвиженное тело, видя в нём маленького мальчика.
– С каждым днем в нём наших собратьев становилось всё больше...-счастливый вздох не в состоянии разогнать черноту ауры души.
Он всё чувствует, видит и ощущает на много лучше, чем в теле, при жизни. Запах палёного, гарь обжигает воображаемые легкие. На стенах палаты отблески пламени.
Неужели он всё же попал в ад?
Но нет! Он слышит, как холодные капли осеннего дождя срываются с неба, с тихим стуком падают на крышу, барабанят в окна, зовя и маня обратно в жизнь.
Всё тот же дождь накрывает дымчатой пеленой город, стремясь затопить, залить горе...