Команда
Шрифт:
– А при чем здесь ты?
– При том, что я врач.
– Подожди… Так это ты их, что ли, с того света?.. – растерянно спросил Куреннной.
Главврач кивнул.
– Да ты что, Шамиль? – Куренной поднял голову с подушки. – Ты этих сволочей спасал?
– Пришлось, – ответил Касымов, глядя в пол.
– Но они же… – Куренной задохнулся. – Да я бы на твоем месте их своими руками передушил!
– Лежи спокойно! – прикрикнул на него главврач. – А то вколю тебе сейчас успокаивающего и будешь у меня лежать тихонечко,
Куренной откинулся на подушку и закрыл глаза. Он решительно отказывался понимать Шамиля.
– Они меня предупредили, – заговорил Касымов монотонно, без выражения, – что за каждого умершего будут расстреливать по три человека. И это не пустые слова, поверь… Но я тебе врать не собираюсь. Я и без их угроз поступил бы точно так же. Просто не смог бы по-другому.
– Клятва Гиппократа, да?
В слабом голосе Куренного слышалась злая ирония.
– Да не в клятве дело! – с досадой ответил Касымов. – Я и слова-то давным-давно позабыл. Просто я врач, и этим все сказано.
– И ты любому на помощь побежишь?
– Должен.
– Даже к убийце твоих детей?
– Не знаю… – после паузы сказал Шамиль. – Честно говорю, не знаю.
Может быть… Во всяком случае, добить умирающего у меня рука бы не поднялась. Потом – другое дело. Но свой долг я выполню.
Куренной открыл глаза и с изумлением посмотрел на Касымова.
– Ты святой, что ли?
– Совсем нет. Просто я врач.
Этот разговор отнял у Шамиля последние силы.
Касымов и без того находился в разладе с самим собой. Там, возле операционного стола, он ни о чем не думал, стараясь спасти человеческую жизнь. А теперь главврач с беспощадной ясностью понял, что фактически делал все, чтобы вернуть в строй опасных врагов. И оттого, что это, возможно, было страшной, непростительной ошибкой, на душе у Касымова стало муторно.
Но долго размышлять главврачу не дали. В помещение вихрем ворвалась медсестра.
– Шамиль Каюмович! – крикнула она. – Там Анька Засухина рожает!
Все черные мысли мгновенно вылетели у Касымова из головы.
– Иду! – сказал он.
После непродолжительной передышки артиллерия федералов заговорила вновь. И опять снаряды ложились с удивительной точностью. Боевики, переместившиеся на новые позиции, вжались в землю, не смея поднять голов, и атакующие почти беспрепятственно сжимали кольцо осады.
Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что кто-то корректирует огонь из города. Но, где искать этого человека, никто не знал.
Тем временем несколько бронетранспортеров, поливая свинцом окрестности, с разных сторон добрались до окраины города и спецназ вошел в непосредственный контакт с противником. Отчаянно сопротивлявшихся моджахедов постепенно оттесняли к центру города. Но в уличных боях стороны не уступали друг другу.
Последний сеанс связи с полковником Аксеновым был коротким.
– Все, – сказал полковник. – Спасибо за помощь. И ребятам передай мою личную благодарность. А сейчас ховайтесь по подвалам и носа не высовывайте без приказа! Понял?
– Так точно! – ответил Шульгин.
Он выключил мобильник и отдал его Алику:
– Дальше без нас обойдутся. Мы свое дело сделали. И сделали нормально. Приказано – по домам. И сидеть, не рыпаться. Все.
Разбежались!..
Однако никто из пацанов и не подумал сдвинуться с места. Когда участковый ушел, Алик обвел взглядом мужскую половину своей
“Команды” и сказал:
– Вы как хотите, а лично мне отсиживаться в подвале западло.
– А что мы можем с голыми руками? – спросил Андрюха Тюменев.
– Да хотя бы автобус поломать, на котором они приехали.
Эта идея возникла у Куренного, когда связь с полковником Аксеновым перешла в руки участкового.
– Точняк! – мгновенно зажегся Андрюха. – Оставим их без колес, чтобы ни один гад не ушел!
– Можно сахару в бензобак насыпать, – тут же предложил Ринат.
–
Тогда мотор сдохнет.
Все с уважением посмотрели на Касымова. Вот что значит – умные книжки читать.
– Еще свой сахар на них тратить! – возразил Витек. – Колеса проколоть – и все дела. На ободах далеко не уедут.
– Точняк! – повторил Тюменев.
Сказано – сделано. Витек задворками проскочил к своему дому и вскоре вернулся с тем самым кухонным ножом, которым зарезали несчастного поросенка.
Добраться до места, где стоял “Икарус” моджахедов, оказалось не так-то просто. Нескончаемая стрельба шла уже по всему городу, а горячей всего было в районе Культурного центра.
Автобус никто не охранял. Но старые шины со стертым протектором оказались слишком толсты и слишком прочны для кухонного ножа.
Тюменев, пыхтя, ковырялся с первым колесом минут десять, прежде чем из рваной дыры со свистом вырвался сжатый воздух.
Второе колесо взялся проколоть Алик. И у него долго ничего не получалось. А когда, наконец, снова раздался знакомый свист,
Куренной передал нож Витьку. С последним колесом расправился Ринат.
Так что в диверсии поучаствовали все, обошлось без обид.
Пацаны подождали, пока “Икарус” тяжело осел на сплющенных шинах.
Грохот перестрелки становился все ближе и ближе. Между домами замелькали фигуры боевиков, перебегавших в более надежные укрытия. И вот уже автоматная очередь полоснула над самыми головами ребят.
– Атас! – крикнул Куренной.
И все сломя голову бросились в разные стороны.
Стрельба разбудила задремавшую Марьяну. Открыв глаза, она не сразу вспомнила, где находится. Рядом как ни в чем не бывало похрапывала толстая Сашка. Ей выстрелы нисколько не мешали. А вот лежавшая в уголке Найда навострила уши и попыталась приподнять голову. Собака, похоже, шла на поправку.