Командир Браге
Шрифт:
Сейчас, когда Лиза лучше рассмотрела Джейкоба Паганеля, он показался ей отнюдь не типичным профессором. Молодой – ему нельзя было дать больше тридцати пяти, – высокий и крепкий, он выглядел, скорее, бывалым путешественником, чем кабинетным ученым. Впрочем, Лиза уже встречала одного такого молодца, но профессор Нольф был старше Паганеля как минимум на двадцать лет. И еще один немаловажный факт: новый знакомый Лизы определенно был хорош собой. Темно-каштановые волнистые волосы, внимательные карие глаза, волевой подбородок и большой, типичный для франков нос с небольшой, но выразительной горбинкой.
– Трубка? – переспросила Лиза. – Что ж, это лучше, чем ничего. И я не брезглива, профессор. После того, что я ела и пила в эти дни… Ну, я думаю, вы меня понимаете.
– О да! – Он ее понимал.
Профессор был даже так любезен,
– Так вот, – продолжила Лиза, наблюдая за тем, как споро работают пальцы Джейкоба Паганеля. – Мы путешествовали на шхуне «Лютеция». Сама я себерянка, но мой старинный приятель Кристоф Девулф, владевший этим прекрасным кораблем, фламандец. Мы вышли из Антверпена около месяца назад. Хотели, знаете ли, устроить себе африканские каникулы. Охота на слонов и носорогов, дикие земли, народные танцы… Увы, наша шхуна потерпела крушение где-то восточнее хребта Асаи. Вернее, шхуна взорвалась, но это случилось, когда меня не было на борту. Удачное для меня стечение обстоятельств, не более того, однако в тот день судьба явно мне благоприятствовала. Я с несколькими спутниками находились в то время на экскурсии в излучине реки Мосезе. Там мы устроили временный лагерь и ночью увидели мощный взрыв как раз там, где на якорной стоянке осталась наша шхуна. А на рассвете лагерь был атакован какими-то жуткими людьми, они расстреляли наш геликоптер, и… и чуть нас всех не убили, не говоря о худшем! – Лиза попыталась изобразить глазами ужас, но не знала, насколько убедительно это у нее получилось. – Впрочем, нам удалось спастись от них бегством. Однако во время бегства… Вы же понимаете, профессор, на этой местности легко потеряться. В общем, я оторвалась от остальных и уже не смогла никого найти: ни друзей, ни врагов… И вот я здесь.
– Куда же вы идете? – спросил явно заинтригованный ее рассказом профессор Паганель и передал Лизе трубку.
– Ночью, перед атакой, – объяснила Лиза, прикуривая от предложенной ей спички, – мы, я имею в виду себя и моих спутников… Так вот, мы говорили о том, что случится, если мы вдруг потеряемся. Фантазии, – горько усмехнулась она, – и ничего более! Но видите, как все повернулось?
– Тогда мы и условились, – пыхнула Лиза трубкой после драматической паузы, – что, если такое случится, мы встретимся на северном берегу озера Косогу. Тогда мне это показалось забавным, теперь уже так не кажется!
Она понимала, разумеется, что ее история звучит не слишком убедительно, но какой у нее был выход? Она в любом случае не могла придумать ничего путного. Слишком устала. Слишком сильно болела у нее голова. Слишком медленными и невнятными были ее мысли…
– Вы, Лиза, невероятно везучая женщина, – сказал ей профессор Паганель тем же вечером. – Я таких не встречал. Мужественная, умелая и удачливая!
Профессор оказался не только умен и хорош собой. Он являл собой практический эталон джентльмена в лучшем смысле этого слова, то есть не того, какими были на самом деле эти широко разрекламированные английские господа, а того, какими их воображали себе наивные и пылкие обыватели в далеких от Великобритании городах и весях. Он не мог «покинуть женщину в беде», а потому, выслушав «подлинную» историю Лизы, оставил ее без комментариев, однако решил проводить «несчастную жертву кораблекрушения» до озера Косогу. Ну и, кроме того, как заметил профессор Паганель, его помощь могла понадобиться и другим «выжившим в кораблекрушении путешественникам». Однако, если менять маршрут и идти к Косогу, сначала имело смысл двинуть на восток. Там, объяснил профессор Лизе – примерно в дне пути, – на берегу реки Осоа находилась крупная деревня яруба, ну а сама река Осоа, как известно, впадает в озеро Косогу.
Разумеется, Лиза этого не знала, но поверила профессору на слово, тем более что вместо многодневного утомительного похода через джунгли он обещал просто сплавиться по реке, и не на самодельных плотах, прости господи, а на нормальных пирогах. Однако отправляться в путь тем же днем оказалось уже поздно, и Джейкоб Паганель приказал разбить лагерь. Вот в этом лагере, вечером, у костра профессор и сделал Лизе свой сомнительный комплимент с двойным дном.
– Вы, Лиза, невероятно везучая женщина, – сказал он, попыхивая трубкой. – Я таких не встречал. Мужественная, умелая и удачливая!
– Это комплимент? – спросила Лиза, дожидавшаяся своей очереди затянуться.
– Не
В курении одной трубки на двоих – если речь идет о мужчине и женщине, – как и в распитии вина из горлышка, содержится некий элемент близости. Слишком интимно, имея в виду, что «из губ в губы». Слишком похоже на поцелуй. Однако Лиза не роптала: с Джейкобом можно было бы и поцеловаться. «Уж точно не стошнит!» – а то и чего еще, но про это «еще» Лиза себе даже думать запретила.
«Не время и не место!»
– Мы сейчас на плато Кондор, – объяснял между тем свою мысль профессор Паганель. – Соответственно, когда мы встретились сегодня днем, вы, Лиза, поднимались на Белую стену. Но от излучины Мосезе до Белой стены не менее ста миль по прямой. Как долго вы шли?
– Семь дней, – Лиза затянулась еще раз и передала трубку собеседнику.
– На пути вам пришлось переправляться через южный приток Мосезе, – понимающе кивнул профессор.
– Пришлось, если, конечно, это был он, – подтвердила его догадку Лиза и с ужасом вспомнила свою робинзонаду!
О да, все началось с переправы, и это было нечто! Спасибо еще, покойник Тюрдеев – чтоб ему ни дна, ни покрышки! – позаботился, скотина! Разумеется, он думал о себе, любимом, но всех превратностей судьбы учесть не смог. Когда он умер, Лиза взяла у него все, что могло пригодиться в ее одиноком странствии. «Остальное» спихнула в реку, предполагая, что крокодилы своего не упустят. После этого она уже было совсем собралась выступать, но тут ее посетила мысль, что спешить не надо. Лиза своей интуиции научилась доверять, а потому отправилась осматривать окрестности. Искать она умела, систематичности ей, правда, обычно не хватало, но не в этот раз. Шла от берега до берега, по дуге, все время понемногу расширяя круг поисков.
В конце концов, ее упорство было вознаграждено: она нашла рюкзак Тюрдеева. Похоже, этот двуличный тип заранее готовился к необходимости внезапного бегства с корабля. Во всяком случае, рюкзачок был собран на славу и явно не в последний момент. Просто идеальный комплект выживальщика, включая топорик, моток льняного крученого троса и сухой спирт. Покойный лекарь даже котелок и пару стальных шампуров предусмотрел, не говоря уже об аптечке. Где Тюрдеев скрывал все эти богатства, пока не наступил день «Д», один бог ведает. На самом деле, бриг – большой корабль, и на нем должно быть много потайных мест. Умелый человек всегда найдет, где спрятать рюкзак, подготовленный на черный день. Другое дело, что эту лекарскую нычку никто и не искал. Кому такое в голову придет? А вот вопрос, как доктор Тюрдеев пронес этот рюкзак на «фоккер», имел, похоже, всего одно решение: лекарь посетил ангар еще до того, как отправился «спасать» дам, и сам выбрал «фоккер», на котором предполагал покинуть борт «Звезды Севера». Не предусмотрел он только того, что Лиза с ними не полетит, хотя, судя по его намекам и недоговоркам, нужна ему была одна только Лиза. Зачем – совсем другой вопрос, и ответ на него Тюрдеев, к сожалению, унес с собой на дно Мосезе. Похоже, он предполагал, что Лиза укажет ему путь к сокровищам, вернее, к одному конкретному предмету. Ему нужен был афаэр, и это все, что Лиза знала об этом скверном деле теперь. А тогда она ничего еще не знала и не полетела с остальными, так как решила прикрыть их бегство.
Не полетела и в результате оказалась один на один с прекрасной и ужасной страной. Не тайга, одним словом, и даже не приполярный Урал. И переправа через приток Мосезе являлась живой иллюстрацией известного себерского тезиса – «здесь вам не там!» Ну, что это за река, в самом деле, если пить из нее нельзя, а погружаться в медленную мутную воду цвета кофе с молоком – много кофе и очень мало молока – и вовсе опасно. Вброд не перейти, поскольку нет того брода, да если и есть, то где он, где? Возможно, однако, что Лиза сгущала краски, и проблема африканских рек не стояла настолько серьезно, как ей это представлялось. Просто Лиза не знала Африку – вернее, знала недостаточно, – а ночные ужасы тем и любопытны, что когда вокруг темно, в голову ничего хорошего не приходит. Поэтому Лиза лезть в воду побоялась. Пришлось метать веревку с импровизированным якорем из топора. С пятой или шестой попытки удалось зацепиться за дерево. Ну, а дальше все, как в инструкции: двойной трос, саморазвязывающийся узел, то да се. Однако переправа – с подготовкой, исполнением и отходняком – отняла целый день и сожгла тонну нервов.