Командир и штурман
Шрифт:
– Расскажите, пожалуйста, о том, что произошло с «Дартом», – произнес Джек Обри, наполняя стакан Диллона. – Я слышал разные истории…
– Я тоже прошу вас, – присоединился к нему доктор. – Сочту за честь для себя.
– Ничего особенного не произошло, – отозвался Джеймс Диллон. – Всего лишь столкновение с жалкой горсткой каперов, драчка мелких судов. Я был временным капитаном зафрахтованного куттера – небольшого одномачтового судна с гафельным вооружением, сэр. – Стивен поклонился. – Под названием «Дарт». Оно было вооружено восемью четырехфунтовыми пушками, что было весьма кстати. Но у меня было всего тринадцать матросов и один юнга. Однако мы получили приказ принять на борт королевского посыльного и десять тысяч фунтов стерлингов монетами, чтобы доставить их на Мальту. Капитан Докрей попросил меня доставить туда своих жену и сестру.
– Помню, он был
– Так оно и было, – согласился Диллон. – Поставив марсель, мы отошли подальше от берега, лавируя в трех или четырех лигах от Эгади, встали на якорь в румбе к весту от зюйда. После захода солнца поднялся ветер. Имея на борту двух дам и не располагая достаточным количеством матросов, я счел разумным укрыться за Пантелелерией. Ночью ветер поутих, волнение уменьшилось. В половине пятого я все еще оставался на месте. Помню, я тогда брился, потому что порезал подбородок…
– Ага, – удовлетворенно заметил Стивен.
– … Тут послышался крик вахтенного, заметившего парус, и я поднялся на палубу…
– Как же иначе, – засмеялся Джек Обри.
– … Я увидел три французских капера с латинскими косыми парусами. Рассвело достаточно, чтобы я смог разглядеть их корпуса в подзорную трубу. Два ближайших судна я узнал. Каждое было вооружено длинной бронзовой шестифунтовой и четырьмя поворотными однофунтовыми пушками, установленными на носу. Мы сталкивались с ними на «Эуриалусе», и они от нас, разумеется, удрали.
– Что за экипаж был на них?
– На каждом из судов было сорок – пятьдесят человек, сэр. Кроме того, они были вооружены дюжиной мушкетонов, или «патарерос». Не сомневаюсь, что и третий капер был похож на них. В течение некоторого времени они рыскали в Сицилийском проливе, а теперь отстаивались мористее [26] Лампионе и Лампедузы. Расположившись таким образом, они находились с подветренного борта от меня. – Диллон отхлебнул вина и показал: – Ветер в это время дул с той стороны, где стоит стопка. Они могли обогнать меня, идя круто к ветру. Было очевидно, что меня хотят атаковать с обоих бортов и взять на абордаж.
26
Мористее – дальше от берега в сторону открытого моря.
– Вот именно, – согласился Джек Обри.
– Взвесив все обстоятельства-то, что у меня на борту пассажиры, королевский посыльный, крупная сумма денег, а впереди североафриканское побережье, если я приведусь к ветру, – я решил атаковать каждое из судов по отдельности, пока ветер дул с моей стороны и прежде чем два судна успели соединиться. Третье находилось в трех – четырех милях от них и неслось на всех парусах. Восемь парней из команды куттера были отличными моряками, кроме того, капитан Докрей отправил сопровождать своих дам боцмана – славного, крепкого парня по имени Уильям Браун. Вскоре мы приготовились к бою и зарядили пушки картечью. Должен сказать, что дамы вели себя весьма отважно, чего я от них не ожидал. Я объяснил им, что нужно спуститься вниз, в трюм. Но миссис Докрей не желала допустить, чтобы ею командовал «какой-то сосунок», даже без эполета на плече. Неужели я думаю, что жена капитана первого ранга, служившего девять лет в этом чине, допустит, чтобы ее нарядное муслиновое платье испачкалось в льялах моей посудины? Придется попросить мою тетушку, чтобы Эллис, первый лорд Адмиралтейства, привлек меня к суду за трусость, робость, незнание своего дела. Она понимает, что такое дисциплина и субординация, не хуже любой другой женщины, и даже лучше. «Давай же, моя дорогая, – подумал я, – ты будешь черпать меркой порох и набивать картузы, а я буду носить их в фартуке».
– К этому времени позиция стала такой. – Диллон начертил другой план. – Ближайший капер находился на расстоянии двух кабельтовых и с подветренной стороны второго судна. Оба они уже в течение десяти минут обстреливали нас из носовых пушек.
– А велик ли кабельтов? – спросил Стивен Мэтьюрин.
– Около двухсот ярдов, сэр, – отвечал лейтенант. – Поэтому я отпустил руль – судно великолепно выполняло маневры, – затем повернул его с целью таранить француза на мидель – шпангоуте. С попутным ветром «Дарт» покрыл расстояние за минуту с небольшим, что было весьма кстати, поскольку неприятель вел ожесточенный огонь по нам. Сам я управлял судном до тех пор, пока мы не оказались на расстоянии пистолетного выстрела, после
– Вы молодцы! – воскликнул Джек.
– К этому времени, – продолжал Диллон, – успел приблизиться второй капер. Каким-то чудом наш бушприт и гафель уцелели, поэтому я сказал капитану капера, что непременно потоплю его, если он вздумает поднять паруса и направиться к своему напарнику. Ни людей, ни времени, чтобы захватить капер, у меня не было.
– Ясное дело.
– Мы сближались на встречных курсах, и французы стреляли по нам из всех видов оружия. Когда мы оказались ярдах в пятидесяти от них, я повернул на четыре румба, чтобы дать залп из орудий правого борта, затем привелся к ветру и дал еще один залп ярдов с двадцати. Урон он нанес ощутимый, сэр. Я даже не ожидал, что четырехфунтовые пушки могут натворить столько бед. Мы выстрелили во время крена, чуть замешкавшись с залпом, и все четыре ядра угодили в борт капера у самой ватерлинии. В следующее мгновение французы побросали пушки и принялись бегать по судну и вопить. К несчастью, Браун споткнулся в момент отдачи нашей пушки, и ему сильно покалечило ногу. Я велел ему спуститься вниз, но он отказался и заявил, что будет стрелять из мушкета. Затем он закричал «ура» и сообщил, что француз тонет. Так оно и оказалось: сначала стало заливать его палубу, затем они пошли ко дну под всеми парусами.
– Ничего себе! – воскликнул Джек Обри.
– Я стал дожидаться третьего капера. Весь мой экипаж был занят соединением и сплесниванием тросов и концов, так как наша оснастка была порвана в клочья. Мачта и гафель были значительно повреждены: шестифунтовое ядро насквозь прошило мачту, на которой и без того было много глубоких выбоин. Поэтому я побоялся увеличить нагрузку парусов на рангоут. Опасаясь, что первое судно скроется от нас, я вернулся к первому каперу. К счастью, его экипаж все это время был занят борьбой с пожаром. Мы приняли на борт шестерых французов, поставив их на помпы; выбросили за борт их убитых, остальных загнали в трюм и, взяв капер на буксир, взяли курс на Мальту, куда прибыли два дня спустя. Это меня крайне удивило, поскольку паруса состояли из дыр, стянутых нитками, да и корпус судна был не в лучшем состоянии.
– Вы подобрали людей с затонувшего судна? – спросил Стивен.
– Нет, сэр, – ответил Джеймс Диллон.
– Зачем спасать корсаров? – удивился Джек Обри. – Тем более, когда на борту лишь тринадцать матросов и юнга, это еще и небезопасно. А каковы были ваши потери?
– Разве что нога Брауна да несколько царапин. Больше ни раненых, ни убитых не было. Удивительное дело: ведь мы и сами едва не пошли ко дну.
– А у них?
– Тринадцать убито, сэр. Двадцать девять взято в плен.
– Сколько человек было на капере, который вы потопили?
– Пятьдесят шесть, сэр.
– А на том, который скрылся?
– Сорок восемь человек, сэр. Во всяком случае, так нам сказали. Но вряд ли их стоит считать. Прежде чем француз сбежал, он успел сделать всего лишь несколько выстрелов по нам.
– Что же, сэр, – произнес Джек Обри. – От всей души поздравляю вас. Это была славная работа.
– Я того же мнения, – отозвался Стивен. – Присоединяюсь к мистеру Обри. Позвольте выпить с вами, мистер Диллон, – произнес он, поклонившись и подняв свой бокал.