Командир Красной Армии
Шрифт:
— Ясно, товарищ лейтенант, все сделаем. Я уже кое-что погрузил в наши машины, что нет в общем списке, потом доложу.
— Хорошо, работай. Нас не забудьте подхватить, мы в вокзале будем.
— Не забудем.
Вернувшись на вокзал, я принял у Бутова командование обороной, пока Васильев оформлял бумаги. Адель вышел и уехал в деревню, там пограничники Бутова что-то обнаружили.
Через час колонна до предела нагруженных машин выехала со станции, через пять минут нас догнали пограничник, а сзади появилось зарево. Адель по приказу Васильева поджег все, что мы оставили.
Добрались,
Выступили в четыре часа утра вместо запланированных трех, причина банальна, нужно было частично разгрузить машины и распределить грузы между бойцами. А одеть семьсот с лишним человек в форму? Это моим хорошо. Им еще в первый приезд старшина прислал комплекты в формы и они оказались переодеты и вооружены, а остальных только начали обмундировать.
Так что то, что уложились за час это еще нормально. Главное мои машины более-менее освободили, есть на чем вести боеприпасы, горючее и продовольствие. Из двадцати трёх машин, что было в дивизии, только моя «эмка» не приседал от груза. Да и то Непейбороа в багажник умудрился впихнуть ящики с рыбными консервами, да патронами к ТТ.
Но как бы то ни было, когда на небосклоне появилась светлая полоска предзнаменующая скорое появление небесного светила, дивизия потянулась из леса на дорогу, что вела в сторону фронта. Мы его, кстати, слышали, едва слышные раскаты глухо рокотали где-то вдали.
Предложенный мной способ охранения от воздушных налетов оказался удачным, и зенитчики сидят на своих местах готовые открыть огонь, и дивизия под прикрытием. К тому же мои бойцы провели ликбез простым стрелкам, объяснив, что и они своими винтовками вполне могут сбить немецкий самолет. Особенно если стрелять залпом. Вроде прониклись.
Сидел я на месте водителя, так как себе его не брал, хотя и заменил пятерых водил на некоторых зенитках и грузовиках на профессионалов, и снова был одет в красноармейскую форму. Михайлова зашила дыру и вернула мне гимнастерку, так что я сразу переоделся.
Утро сразу встретило нас неприятностями. Буквально через полтора часа, когда мы удалились от леса едва ли на восемь километров, как появились первые немецкие бомбардировщики. А дальше начался ад, за весь день нас бомбили и штурмовали восемь раз.
Во время второго налета мы сбили два «Лаптежника». Одного сразу. Он не выходя из пике врезался в землю, второго зацепили. Было видно, как летчик пытается на бреющем поднять нос, чтобы перелететь высокий холм, но не преуспел. Мы с удовольствием наблюдали грибок от взрыва на месте столкновения с землёй. Это видимо остудило немецких летчиков, дальше нас бомбили высотники с пяти километров. По движущимся войскам их использовать было не айс и как результат потерь за шесть налетов меньше чем за два от штурмовиков. А так мы потеряли только убитыми почти восемьдесят человек. Раненных грузили куда приодеться. На ящики с боеприпасами под тенты грузовиков, теснили
Из-за постоянных бомбардировок и так небольшая скорость еще больше снизилась. Нужно было тушить горящие машины, чтобы спасти груз, хоронить убитых, отбивать атаки. Так что к восьми часам дня, когда объявили остановку на привал, по карте получалось, что мы преодолели всего тридцать один километр. За весь день мой дивизион безвозвратно потерял всего одну машину с зениткой и всем расчетом. Прямое попадание, светлая память парням из расчета младшего сержанта Миронова. Да мы лишись одного ДШК, но дивизион продолжал оставаться силой, и должен сказать грозной силой.
Это еще не все, к трём часам дня, после того как мы пережили шестой налет, разведчики донесли что нас нагоняют немцы. По виду мотопехота, но были и танки, причем много. Видимо те, которые стояли лагерем неподалёку от нас. Вот наши командиры и решили устроить танковую засаду, если что они догонят колонну. В прикрытие им дали две зенитки из батареи Индуашвили, да и он сам с ними остался.
Бой мы слышали в течение сорока минут, видели далекие дымы горящей техники за спиной, но ничего не могли сделать кроме как в бессильной ярости сжимать кулаки помня, что парни прикрывают нас, чтобы мы ушли как можно дальше.
Через два часа нас догнали три машины набитые бойцами, многие были в танковых шлемофонах и комбинезонах. Короче — это были обе зенитки и трофей, только одна зенитка была на тросу трофея. Машина, получив повреждение двигателя сама двигаться уже не могла. По сообщению водителя, двигатель только на замену.
В общем, это был самый тяжелый день в моей жизни. Приходилось носиться по всей колонне дивизии от одно батареи до другой приглядывая как там. Бойцы были хоть и не молоды, но пока справлялись, хотя и было заметно, что они смертельно устали.
Одно повезло, ни одна машина тыловой службы дивизиона не пострадала. Мои водители знали, что нужно разъезжаться по полю, чтобы не становиться одной многочисленной мишенью. А гоняться за каждым грузовиком, когда по тебе чуть ли не в упор на расплав стволов лупят зенитки, немцы были не такими отмороженными. Думаю и эту кампфгруппу тоже они на нас навели. Но молодцы танкисты да артиллеристы с тремя орудиями, которые сколько смогли столько сдерживали их.
Когда объявили привал, я приказал поставить зенитки так чтобы охранять дивизион от налета, зенитчики всегда на страже, и собраться всем командирам у штабной машины чтобы доложить потери. Несмотря на то, что мои люди в основном ехали на машинах, все равно на их лицах была печать смертельной усталости. Этот день подкосил многих.
Радовало одно, именно за этот день я в первый раз почувствовал, что дивизион из амфорного состояния действительно превратился в боевую часть. Теперь это был более-менее хорошо смазанный механизм, с которым можно воевать, как когда-то, то есть несколько дней назад была моя батарея.
— Докладывайте, что у вас? Сазанов, начинай.
— Техника в норме, боекомплект и топливо дополучили. Сейчас расчеты чистят орудия, и ожидают ужин. Ранен один боец, осколок прошел на вылет, после перевязки он вернулся в строй.