Командир Особого взвода
Шрифт:
Он вздохнул, прислонился спиной к дверному косяку и прикрыл глаза. Старый шахтер, увидев это, засуетился, встал, покряхтывая.
— Ты вот что, Матвеич… Посиди-ка, отдохни. Или поспи, это лучше всего. А я, старый дурак, к тебе с расспросами лезу… — бормотал он.
Степан сидел неподвижно, дышал глубоко. «Спит, — подумал Илья Сергеевич, — военный человек, оно и понятно. Где сел, там и спит. Ну ладно».
Он зашаркал в избу, стараясь потише стучать палкой.
Старшина Нефедов не спал. Он вспоминал.
— Властям сдашь? — спросил Тхоржевский.
— Ага. Как же. Еще и чаю ему налить, может, и на гармошке поиграть? — скрипнул зубами Степан.
— Тогда? — полувопросительно произнес вампир, но старшина уже видел, как хищно вздрогнули его губы.
— Забирай.
— Н-нет! Куда? А-а-а!.. Я все рассказал! — вой плешивого разорвал тишину, но альвы уже отступили, и он мешком плюхнулся под ноги Казимиру. Ласс выдернул стиалл и тоже отвернулся равнодушно. Вампир наклонился и схватил человечка за шею, разом превратив крик в невнятное бульканье.
— Я отлучусь, — сказал он, — ничего особенно красивого в этом нет.
— И где ты такой вежливости нахватался? Валяй, — старшина был занят другим. Он подошел к погребу и долго смотрел вниз, туда где плавал затухающий стон.
— Я проверил, Старший. Они все пахнут кран тареном, — Ласс подошел и встал рядом, — на каждом его метка. Если их оставить так, то через два-три дня они превратятся. И тогда это уже не остановить.
— Ни одного? — мрачно переспросил Нефедов.
— Ни одного. Похоже, когда им резали жилы, кран тарен кусал каждого. Точно пробуя на зуб. От его слюны нет противоядия, Старший. Только для нас… и может быть, для тебя.
— Ясно. Тогда я сам.
— Как прикажешь, Старший.
— Помнишь ту деревню под Волоколамском, Ласс? — вдруг спросил Степан, глухо покашляв в кулак. — Те сами выбрали, быть им людьми, или… А этих… за что? И нам за что такая радость? Особый взвод… чтоб нам всем ни дна ни покрышки. Последний резерв…
— Сюда придут другие люди, — сказал вдогонку альв. Нефедов замер и обернулся, перестав материться.
— Ага, — сказал он, — Потом сразу наступит рай земной и полная красота. За этим нас и прислали. И построят они здесь, конечно, завод по производству детских колясок!
Старшина выдернул из чехла финку и начал спускаться в погреб.
23. Карта Ноль
Брату Тимуру и всем, кто дождался
— Рыбалка тут знатная, нечего сказать.
Человек, который произнес эти слова, раскатав резиновые болотники, поглубже зашел в воду неширокой речки. Качнул тальниковым удилищем,
— Правда, рыбешка мелковата. Вот, помню, под Курском…
Договорить он не успел, леска дернулась раз и два, поплавок ушел под воду. Ловко, не торопясь, человек повел удилищем. Схватил широкой ладонью бьющегося карася, выдрал крючок, бросил рыбу на траву.
— А этот, смотри-ка, даже не с мизинец. Ну, будет у нас с тобой уха!
— Уха — это хорошо, — отозвался второй человек, неподвижно сидящий на берегу. Он притушил окурок папиросы, бросил его в маленький костерок. Хрустнул суставами, потянувшись длинно, с удовольствием. — Уха, можно сказать, пища богов.
Рыбак собирался закинуть наживку еще раз, но вдруг прислушался. Рука с удилищем замерла. Он вышел из воды, поскрипывая мокрой резиной сапог, выдернул заправленные под ремень полы брезентового пыльника, надетого поверх армейского кителя.
— Так-так, — сказал, ни к кому не обращаясь. Бросил удилище под куст и принялся снимать пыльник.
Невдалеке послышался шум мотора, и на поляну, подскакивая на кочках, влетел запыленный «виллис», погромыхивая сочленениями. Машина еще не успела остановиться, как из нее ловко выскочил молодой лейтенант с офицерской планшеткой на боку. Подбежал, четко козырнул.
— Товарищ полковник…
— Чего там у тебя? — резким жестом руки прервав его доклад, буркнул полковник Иванцов. — Давай уже.
Лейтенант, запыхавшийся от усердия, козырнул еще раз и протянул полковнику пакет. Иванцов нетерпеливо, с хрустом плотной бумаги, вскрыл его, пробежался глазами по строкам.
— Хрен нам с тобой в обе руки, а не уха, — досадливо дернул он щекой. — Митрохин!
— Я! — отозвался шофер «виллиса».
— Рыбу прибери, понял? Вечером что-нибудь сообрази там…
— Сообразим, — шофер лязгнул дверцей, достал откуда-то небольшое жестяное ведерко и принялся собирать еще трепыхавшихся на траве карасей.
— Поехали, — полковник мотнул головой, бросил пыльник на руки лейтенанту.
— Сейчас. Костер только потушу, — отозвался Степан Нефедов.
Полковник Иванцов прошелся по комнате.
Под подошвами хромовых сапог противно поскрипывала кирпичная крошка. Армейская разведка наспех расположилась в приземистом одноэтажном здании, которое осталось целым после яростных артобстрелов и штурма городка Рутцендорф — помогли толстые, на совесть положенные кирпичные стены. Старик сторож, которого отыскали тут же, в подвале, бормотал, что в здании раньше находился детский приют, но Иванцов, впервые перешагнув порог, понял это и сам. Остро, в самое сердце его кольнул вид разломанных железных кроватей детского размера, наваленных в углу небольшого зала. Виду полковник не подал, только сильнее нахмурился, вспомнив о своей больной дочке, оставшейся в Москве.