Командир подводного атомного ракетоносца.
Шрифт:
– Эх, Александр Сергеевич, - посылал его «по кочкам» Антон. – Ну почему же было в своё время разместить нас не на ПКЗ, а сразу же в казарму?!
Начинать тяжбу, требуя возврата ворованного имущества, Липовецкий не стал. Представив добродушную физию комдива, Антон махнул рукой и обида на него пропала сама собой. Что ни говори, а он был дядей Сашей! – и этим сказано всё.
Вообще, человеческие отношения в Гремихе, отрезанной бездорожьем и удалённостью от Большой земли, были доверительные и лояльные на всех ступенях власти. Конечно, царь – есть царь! Но, подвергаясь ударам всего негатива наравне со всеми подданными, местная власть, в основном военная, сохранила некоторую человечность взаимоотношений на всех уровнях. Если, например, в Гаджиево «товарищ» адмирал для своих подчинённых товарищем никогда не был, то в Гремихе он был адмиралом, но своим. Там ближе к центру карьеризм, показуха, угодничество и железная дисциплина чинопочитания приобретали и имели свою незыблемую плоть. В дальних же Иоканьгских глубинках они существовали только контурно. Иначе в здешних суровых краях было просто не выжить.
– Липовецкий, собирайся следовать в губу Оленья для погрузки практических ракет. С тобой пойдёт командующий флотилией вице-адмирал Кузнецов. У него праздник двойной: получил «вице-адмирала» и дата его дня рождения выпадает как раз на переход. Ты уж постарайся его поздравить, и стол приготовь поприличней, - экспромтом выдал Устинов.
Адмирал Кузнецов Антону понравился. В первую очередь, человек этот был глубоко интеллигентен. Он ни во что не вмешивался, но его добропорядочность требовала чистоты следования всем уставным положениям, исполнение которых приносило удовлетворение начальнику и его подчинённым. Без излишней помпезности и угодливости экипаж корабля в лице его командира поздравил своего адмирала с днём рождения и, как на корабле заведено, на командирском столе в кают-компании уже красовался торт именинника. Адмирал был тронут.
– Товарищи офицеры, спасибо за поздравление и тёплую встречу, - сказал он. – А теперь угощайтесь, - пригласил именинник откушать торт.
С прибытием в губу Окольную, командующий флотилией с корабля сошёл по своим делам. Ракетному крейсеру предстояло две боевые ракеты выгрузить и на их место загрузить одну ракету практическую и один учебно-действующий макет ракеты. Работа шла слажено и без замечаний. Практическое ракетное оружие было загружено. В штабе флота Антон получил в опечатанных пакетах распоряжения на участие в учение и перфоленты на практическую ракетную стрельбу. На борт РПК СН прибыл командир дивизии контр-адмирал Устинов и для «поддержки» штанов политуправления флота – член военного совета флотилии (ЧВС) контр-адмирал Петров.
– И нахрена мне эти гуси-лебеди, - думал Антон. – От них проку, как Бобику от блох: загрызть не могут, но чесаться будешь постоянно!
От греха подальше, Антон поселил их в свою каюту, сам же из центрального поста не уходил. За ракетную стрельбу он не волновался. Капитан 3 ранга Соколовский со своими ракетчиками обслуживали технику грамотно и надёжно. Антон, сам бывший ракетчик, все тонкости боевого маневрирования корабля при ракетной стрельбе знал, как «отче наш». Когда-то все расчёты для пуска ракет он делал вручную, теперь же над этим трудилась цифровая вычислительная машина «Альфа». Да и сама баллистическая ракета поумнела: на траектории полёта её головная часть корректирует заданный курс по звёздам (производит азимутальную астрокоррекцию). Это существенно увеличивает точность её попадания в заданную цель. Если черти не помешают, то он – Антон, со своим славным экипажем покажет супостату «кузькину мать», а Главкому – отменный класс ракетной стрельбы. Не учёл Липовецкий только одного, что черти сами воочию не являются. На корабль они прислали дядю Сашу и члена военного совета флотилии. ЧВС – нихрена в этой ракетной стрельбе не смыслил. Он был простым балластом и, в лучшем случае, лицом нейтральным.
Как и положено, прибыв в заданный квадрат – полигон боевой подготовки, командир корабля рассчитал боевое маневрирование с учётом удержания курса РПК СН в пределах сектора баллистических пеленгов возможной стрельбы ракетами. Он пригласил комдива в штурманскую рубку для утверждения этого плана. Антон не сомневался, что тот без проволочек план подпишет, ибо это были самые простые аксиомы науки стрельб баллистическими ракетами. Комдив в своё время был торпедистом и ошибочно считал, что торпеда, прямоходом без углов поворота на траектории движения в воде, попадает в цель точнее. Он был торпедистом старой закваски, когда вся подготовка и расчёты стрельбы торпедами производилась по таблицам и вручную. Конечно, разные углы поворота на пути хода торпеды усложняли расчёты, но при отсутствии ошибок на точность попадания её в цель особого влияния не оказывали. Комдив ракетчиком не был – он им не был даже в той степени, которая позволила бы ему в данной ситуации просто, как это и положено, довериться командиру, который это дело знал лучше него.
– Торпеда без угла поворота попадает в цель лучше, - сказал он и провёл прямой курс, соответствующий расчётному пеленгу баллистическому, через весь полигон.
– Александр Сергеевич, можно и так, но мы же не знаем, когда поступит сигнал на пуск ракеты. Дойдя до границы полигона, нужно будет поворачивать назад и идти вне сектора боевых курсов, - возразил ему Антон.
– Из полигона мы не выйдем, - упёрся комдив, - я знаю что говорю!
Может каким-то образом «разведка» комдиву втихаря и сообщила время передачи сигнала боевого управления на пуск ракеты. Но бессмысленность ситуации, сотворённой дядей Сашей, была настолько очевидной и не логичной, что Антон не выдержал. Он схватил разработанный им план и побежал к Петрову. Там в каюте подробнейшим образом всё ему доложил. Тот на план уставился, как баран на новые ворота, и сказал:
– Раз комдив так решил – значит, так тому и быть! Антон психанул не на шутку:
– Пойду в центральный пост и запишу в вахтенный журнал, что отказываюсь от командования кораблём. Пусть командует Устинов и сам отвечает за свою глупость.
Липовецкий понимал, что из-за такого развития событий могут полететь головы. Хорошо все, взвесив, он подумал:
– Ладно, пусть побеждает неосмотрительность дяди Саши…. Дай бог, чтобы сигнал боевого управления на пуск ракеты пришёл раньше, чем мы дойдём до кромки полигона.
Может быть, так всё и произошло бы, и в этой афёре ненаказуемая глупость сошла бы с рук её творцу. Но Главком…, вернее, вполне закономерно вмешалась случайность. Когда Горшкову доложили, что подошло время передачи сигнала боевого управления на пуск ракеты, он был занят важным разговором с Москвой.
– Подождите!
– отрываясь от трубки телефона, приказал он.
И все ждали. Ракетный крейсер так же ждал, но двигался вперёд. Вот он дошёл до кромки полигона за пределы которого выйти не имел права. Устинов занервничал. Липовецкий настаивал на развороте на обратный курс.
Сигнал на стрельбу ракетами не приходил. Нет сигнала – хоть от обиды вой!
– Товарищ комдив, мы нарушаем правила использования полигонов – это опасно. Корабль вышел за пределы назначенного полигона и уже 15 минут следует как нарушитель по «чужой» территории, - доложил Липовецкий, проверив путь «Ладушки» по карте.
– Ну что ж, поворачивай на обратный курс, - разрешил Устинов.
– Лево руля! – скомандовал Антон. Корма лодки естественным образом несколько присела и, потеряв скорость, крейсер начал погружаться, выходя из стартового коридора глубин.
– Правой турбине вперёд «малый ход»! – спасая положение, дал команду Антон.
Не успел он задать рулевому значение курса, как связисты произвели доклад:
– Принят сигнал боевого управления на пуск ракеты!
Пока проверяли достоверность полученного сигнала зазвенело и замигало табло транспарантов о получении сигналов и разблокировке практического ракетного оружия. Антон моментально прикинул возможность разворота в сектор боевых курсов – хотя бы на их пределе. Бледный комдив стоял молча, не проронив ни слова.