Командир Разведгруппы. За линией фронта
Шрифт:
Трагикомичный случай
Декабрь разразился в горах обильными снегопадами. Глаза то и дело застили похожие на коробочки хлопка крупные снежинки. А дальше встречались в основном жгучие метели. Острые и сухие посланцы неба больно секли щеки и глаза. Лица краснели от напряжения и тающих снежинок. Глаза постоянно слезились, – ни брови, ни ресницы не помогали. Ручейки талой воды, перемешанной с потом, щипали раздраженные веки. Но люди Зорича упорно продвигались к цели.
И вот через несколько дней, наконец, пробрались к заветному Скицову. Отряд сразу же расположился партизанской базой в довольно-таки густом хвойном лесу. Нужно было передохнуть, привести себя в порядок и за короткое время не только установить связь с местным подпольем, но и активизировать деятельность братиславских разведывательных групп.
Их возглавляли бесстрашные патриоты своей страны –
С появлением диверсионного отряда майора Зорича, словно почувствовав поддержку советских «специалистов-профессионалов», заметно усилили свою работу диверсионные группы во главе с Яном Милко и Штефаном Ференцом.
О бесстрашии этих двух партизан и их смелых, а порой дерзких подрывных операциях среди партизан ходили легенды, которые передавались от одного партизанского отряда к другому.
Кроме того, советские десантники наладили взаимодействие с более крупными силами – со словацкими партизанскими бригадами Михаила Сечанского, Франтишека Гагары и командиром отряда народных мстителей Йожефом Траяном. Это были люди ратного подвига, потому что каждый день для них был таковым. Они делали неожиданные налеты на небольшие немецкие гарнизоны, подрывали ангары с боевой техникой и тоннели, уничтожали личный состав, пускали под откос вражеские эшелоны, ликвидировали предателей.
Кстати, судьба Йожефа Траяна сложилась весьма трагично. В 1953 году он был незаслуженно репрессирован – арестован и быстро казнен. Его обвинили в «дружбе и сотрудничестве с кликой Тито – Ранковича». Спустя годы чехословацкие власти извинились за то, что их предшественники так круто обошлись с патриотом, и реабилитировали героя борьбы с фашистами посмертно.
Добываемая информация людьми группы Зорича моментально сообщалась по рации как в Центр, так и через связных передавалась местным мстителям – партизанам, которые благодаря этому могли в нужный момент удачно сманеврировать своими походами-вылазками и вовремя уходить от карателей. Вместе с тем у воинов-партизан появлялась возможность наносить внезапные удары там и тогда, где и когда противник их не ожидал.
Однажды в отряд прибыл связной от одного из местных партизанских отрядов и сообщил, что недалеко от места нахождения советских разведчиков на дороге остановился бронетранспортер с прицепом.
– Видно, «застучал» двигатель, – пояснил он. – Но у нас только стрелковое оружие. Взорвать бы его к чертовой матери.
Скоро к «стоянке» БТРа отправились специалисты-подрывники. Всю операцию они проделали быстро и чисто. Фашистский бронетранспортер после такой «ремонтной бригады» уже не подлежал восстановлению, а гитлеровцев всех перебили.
Из Синцова, где располагалась база Зорича, его людям удалось провести серию диверсионных актов. Эта «взрывно-подрывная» деятельность настолько обозлила карателей, что они стали устраивать постоянные облавы на «красных дьяволов».
А в декабре 1944 года фашисты в районе, где располагался отряд «Зарубежный», предприняли карательную экспедицию против партизан. В ней участвовали целое соединение – дивизия СС «Эдельвейс» вкупе с некоторыми частями власовской РОА, в которую входили отдельные казачьи подразделения донского атамана генерал-лейтенанта Краснова. Отдельные группы солдат этой карательной экспедиции прорвались ночью через горы и внезапно оказались рядом с базой отряда.
Агладзе, Бондарь и Волостнов прикрывали отход партизан, которые мелкими группами и в разных направлениях поднимались всё выше и выше в горы. Они геройски и умно отражали атаки карателей.
Уставшая и голодная тройка прикрытия всё же оторвалась на некоторое время от преследования и вышла к деревне Клак, которую за помощь партизанам немцы не так давно сожгли дотла. Каратели шли по пятам «отчаянных парней», но их приютил и спрятал в подвале костёла местный фарар – священник Рудольф Клухо, тем самым сохранив им жизнь.
В семье Клухо они прожили несколько дней и встретили здесь Рождество. Вся троица считала этот день своим вторым рождением. Кстати, после войны начальник штаба разведгруппы Владимир Георгиевич Волостнов, живший в Москве, несколько раз приезжал с подарками к своему спасителю.
Второй «партизанской деревней», расположенной высоко в горах, куда немцы боялись подниматься, была деревушка Чичманы. К ней вели труднопроходимые дороги. А партизаны всегда находили там дом, приют и тепло.
Эти места для партизан являлись заповедными и святыми. Уже после войны начальник штаба отряда Зорича Владимир Волостнов напишет в письме словацким школьникам:
«Никогда не забыть
Отряду нередко приходилось перемещаться, маневрировать, а иногда быстро сниматься под самым носом у противника и уходить, используя наработанные хитрости. Отрывались от карателей, как правило, всегда благополучно. Давать кровопролитный бой или ввязываться в стычки в таких ситуациях, когда перед ними находились большие силы немцев и местных предателей, малочисленная группа, естественно, не могла – ей были нарезаны совсем другие задачи.
Людей надо было беречь для главной работы, которая могла нанести больший ущерб фашистам, чем уничтожение даже нескольких десятков гитлеровско-тиссовской солдатни.
Зорича сдерживал также урок, полученный в начале пути своего отряда, за что он получил выговор от своего начальства.
Слово Святогорову:
«Во время одного такого отхода после успешно проведенной боевой операции мне на собственном горьком опыте пришлось убедиться в том, что воистину от трагического до смешного – один шаг.
Вам, очевидно, случалось наблюдать во время демонстрации фильма о разведчиках такую картину: в самый, казалось бы, критический момент для героев в зале раздается смех. Поверьте старому разведчику – эти «веселые сюжеты» подбрасывает сама жизнь.
И ещё я один жизненный урок усвоил – в судьбе нет случайностей: человек скорее создаёт, нежели встречает свою судьбу.
В тот раз, уходя от карателей, нам пришлось преодолевать высочайший горный хребет, да ещё по глубокому снежному покрову. Нога моя болела нестерпимо: уже несколько часов кряду я не слезал с лошади. Хорошо ещё, что конь достался выносливый и довольно спокойного нрава. Его обычно умело и осторожно вел под уздцы наш товарищ – словак Ян Грушовский, дабы не причинить мне лишних страданий.
И вот во время ночного перехода Грушовский обернулся и, к своему удивлению и ужасу, увидел… лошадь бредет, понуро свесив голову, с порожним седлом – а меня на лошадке нет!
Позабыв об осторожности, Ян напролом бросился назад по горной тропе и вскоре обнаружил своего командира, который, ухватившись за толстую ветку дуба, повис над лощиной.
А всё оказалось просто. Над узкой тропой, по которой мы шли вдоль ущелья, раскинул свою крону могучий дуб. Одна из его толстых и крючковатых ветвей перекрыла мне, сидевшему на лошади, дорогу, как шлагбаумом, а нога, запакованная в лубки, не дала сманеврировать. Громко кричать я не мог, – не ровен час фашисты услышат. Ну а тихий мой окрик заглушал шум ручья да внезапные порывы ветра.
Выбора не было, и я, ухватившись за ветку, повис над ущельем, пока меня не обнаружили и не сняли. Яну, конечно, нагорело за невнимание. Но и я ещё долгое время ловил во взглядах побратимов озорные искорки.
Преодолев перевал, мы возвратились на свою базу в Скицове. Врач отряда Войтех Эрбах, осмотрев мою почерневшую ногу, собрался её ампутировать. Так и сказал: «Другого выхода не вижу, как хирургически спасти тебе жизнь».
Это меня, естественно, опечалило. Я его попросил ещё раз пошевелить мозгами и найти какую-нибудь зацепочку, чтобы сохранить мне ногу.
Иного варианта он вначале не находил. Однако скоро передумал и взялся лечить; к счастью, всё обошлось. Он спас мне раненую ногу.
Это тоже стало моим очередным рождением».
После ухода от карателей, сделав приличный круг для заметания следов, группа Зорича снова возвратилась в Скицов. Теперь десантники обосновались прочно, соединившись с относительно крупным партизанским отрядом капитана Путилова. Партизанская база превратилась, по существу, в неприступный бастион с несколькими спиралями боевого охранения и хорошо замаскированных и скрытых от любопытных глаз дозоров.
Своя проверенная агентура стала работать по близлежащим селам и хуторам, добывая важные разведывательные сведения. Она же нередко предупреждала партизан о появлении карателей на дальних подступах к месту дислокации отряда.