Командир Разведгруппы. За линией фронта
Шрифт:
С учетом того, что группа майора Зорича добыла ещё несколько «языков», совершила ряд диверсионных актов и систематически получала от своей агентуры ценные разведывательные данные, Центр решил десантников нагрузить ещё одним, особо важным заданием – выкрасть самого правителя-предателя, германского сатрапа, марионетку Тиссо.
У Зорича и раньше возникала в голове эта идея, но он её держал при себе. Не хотел бежать впереди паровоза. Офицер собирал данные о режиме, поведении, привычках, вероятных маршрутах поездок на машине и пеших прогулках знатного словацкого коллаборациониста, набожного католика, гитлеровского прихвостня с замашками диктатора. Скоро он пришел к окончательному выводу, что самое «злачное» место, по которому можно и нужно работать, это его резиденция.
Зорич знал, что это трудная, опасная, однако
Слово Святогорову:
«Наше внимание привлекла племянница Тиссо, проживавшая вместе с ним. Это была некрасивая узкогрудая перезрелая девица, тщетно изображавшая из себя эдакую особу высшего света. На неё-то мы и сделали ставку.
Но долгое время все попытки подступиться к ней были безрезультатны. Видимо, строгие дядины инструкции оказались сильнее призрачной надежды наладить личную жизнь. Тогда стали действовать в другом направлении.
Наши разведчики заметили, что время от времени эта недоступная барышня посещает небольшой галантерейный магазинчик. Выяснилось, что хозяин лавчонки – Ян Добиаш – приходился дальним родственником семейству Тиссо.
Тем временем фронт давно перевалил через границы Советского Союза и неумолимо приближался к Братиславе.
Мелкий торговец, видимо, опасался, что, может статься, ему со временем придется держать ответ за высокопоставленного родственника, поддержкой которого он пользовался, и за лавчонку, полученную после «ликвидации» еврейской семьи.
Учитывая всё это, наш разведчик Штефан Такач «свел дружбу» с новоявленным лавочником.
Добиашу трудно было отказать в сметливости, и вскоре Штефан был представлен племяннице диктатора эдаким скромным католиком, влюбленным в скромную старую деву.
Через некоторое время Штефан так преуспел в ухаживании и стал настолько «своим», что побывал на двух званых обедах у самого Тиссо.
Теперь мы располагали точным планом резиденции, знали дислокацию караулов, постов и даже дату очередного званого ужина.
Всё было продумано и рассчитано по минутам. Две мощные «Татры» с форсированными моторами стояли наготове. Группа братиславского подполья, руководимого Штефаном Баштёванским, в случае необходимости должна была прикрыть отход.
До начала операции остались считаные дни…»
Но случилось то, что случилось. Произошла досадная накладка, какие бывают и в бытовых сценариях, и в боевой работе.
Ничего не ведая о планах диверсантов группы Зорича, разведчики партизанской бригады имени Яна Жижки тоже намеревались провести операцию по захвату Тиссо, но несколько раньше. Его хотели выкрасть из загородной резиденции диктатора в Бановце-над-Бебравоу, куда он стал часто приезжать скорее не для «работы с бумагами», а на отдых «от трудов праведных».
Но партизаны где-то «наследили», и в самый последний момент Тиссо, заподозрив что-то неладное, ускользнул от похитителей. Прибыв в основную свою резиденцию в Братиславе сильно возбужденный, а вернее, чуть ли не до смерти перепуганный, ставленник нацистов приказал удвоить охранные посты и усилить патрулирование вокруг его государственной обители.
Кстати, это была вторая операция, нацеленная на его задержание или физическое устранение. Первая была на Украине.
3 ноября 1941 года Тиссо посетил с визитом «доброй воли» оккупированный немцами Киев. В результате неудачного покушения на словацкого диктатора был уничтожен Успенский собор Киево-Печерской лавры. Дело в том, что Тиссо прибыл в собор на два часа раньше, чем рассчитывали чекистские ликвидаторы. Уничтожение собора советская пропаганда долгое время приписывала немцам, но, увы, такая уж горькая правда. Война – есть война!
Но вернемся к третьей попытке покушения.
В результате создалась ситуация, при которой уже никакой «жених» его племянницы ничего не смог поделать.
Судьба же самого диктатора была предсказуемо незавидной.
Весной 1945 года после освобождения Словакии советские войска двинулись к Праге. В апреле того же года Тиссо, как
Согласно вердикту чехословацкого суда он был приговорен «за измену родине» к высшей мере наказания – повешению.
18 апреля 1947 года приговор был приведен в исполнение, как говорится, в назидание потомкам, о чем сообщили все центральные средства массовой информации Чехословакии.
Казнили человека – антигероя, пособника фашистов, и он провалился на дно забвения, а имена героев, участников движения Сопротивления в Словакии, горят золотыми буквами на скрижалях истории, как бы их и ни пытались забыть современные временщики. Как говорится, бесславие – кара худшая, чем смертная казнь.
А о героях будут помнить поколения потомков!
Цены за голову разведчика
Зорич со своей группой, пребывающей в Скицове и активно действующей как в его окрестностях, так и в окружении словацкой столицы, так надоел фашистам, что местные газеты и журналы предостерегали: «Граждане, помните! Там, где засели бандиты, каждое дерево, каждый камень стреляет!», «Берегитесь партизан – красных бандитов!», «Поймать предводителя – наша цель!» и прочее и прочее.
И вот сразу же после набранных крупными буквами анонсов подобного рода словно по приказу в проправительственных братиславских газетах появились коротенькие сообщения о необходимости задержать, поймать, арестовать «главного бандита Зорича» и казнить его.
За голову руководителя советской партизанской группы НКГБ власти обещали выплатить 150 тысяч крон. Потом эта сумма постепенно поднималась по мере «фиаско с отловом» и остановилась на уровне полумиллиона местной валюты. И такая информация тоже проходила.
Слово Святогорову:
«Но наша «бухгалтерия» подсчитала, – что, взорвав только один корабль, прибывший по Дунаю из Вены со станками и боеприпасами, мы нанесли врагу урон, многократно превышающий эту сумму.
Однако не принять во внимание сообщения продажных газет мы не могли. Понимали: уж если гестапо взялось за Зорича, то в покое не оставит – в чем в чем, а в провокациях и терроре фашисты поднаторели.
Поэтому мы усилили охрану штаба и стали пристальнее приглядываться ко всем новоприбывшим в Скицов.
А людей сюда приходило немало. Они стекались практически со всех окрестных селений, узнав, что именно здесь находится партизанский штаб. Многие просились в отряд искренне, чтобы добить фашистского зверя. Другие – просто отметиться в конце войны, а третьи – для того чтобы не смыть, а скрыть свои преступления или наплодить новых. Часть приходящих спешили сообщить о расположении вражеских засад или очередном местонахождении карателей. А иная старушка, глядишь, приносила несколько пар теплых носков или варежек, вечерами связанных в осиротелой хате.
Приходили в Скицов и для того, чтобы разжиться харчами – либо купить, либо обменять. Так как отряд здесь основался прочно и, значит, не допускал фашистов в село, то у жителей и хлеб сохранился, и кое-какая живность.
Этим как раз и решил воспользоваться немецкий военный комендант Злате-Моравце, заслав к нам своего агента».
Однажды партизаны-разведчики доложили своему командиру о появлении в селе неизвестного в гражданском платье. Незнакомец своим поведением почему-то вызвал подозрение – на взгляд бдительных партизан, он бесцельно бродил по расположению села. Вот уж истинно благоразумная недоверчивость – мать безопасности!
В своей непонятной одиссее пришелец изредка наведывался в хаты, всё больше находился на улицах. Создавалось впечатление, что он прибыл как любознательный путешественник для ознакомления с «достопримечательностями партизанской стоянки».