КОМАНДИРОВКА
Шрифт:
Затем у экспертов опять начались семинары, правда, уже вперемешку с воркшопами (активными мероприятиями планирования и согласования действий). Уже многое приходилось разрабатывать вполне самостоятельно, многократно меняя задумки после согласований с военными. Очень помогли ребята из US Army ERDEC (военные токсикологи, офицеры медицинской разведки и спецы по медзащите и оружию массового поражения), которые досконально перелопатили весь Ирак, так как реально боялись возможного применения химии на подходах к Багдаду. Начались встречи непосредственно с боевыми офицерами, под защитой чьих подразделений экспертам предстояло находиться, и с благословения которых только и возможно было выполнить задуманную работу. Все же «сивики» на войне вещь стодвадцать-какая-то по значимости.
Глава 6
Чего реально боялись в тот момент? Как уже упоминалось, больше всего боялись Хуссейновской химии, которую так и не нашли за прошедшие два года. Я не знаю, какой информацией обладали верхи, но вот средний офицерский состав, а тем паче солдаты, конкретно готовились к возможному применению хим-бак оружия. Еще во время Первой Иракской войны («Бури в Пустыне»), Буш-старший абсолютно открыто заявил устами генерала Шварцкопфа, что в случае применения оружия массового поражения, он превратит Багдад в «стеклянную парковку» (дословно: glassy parking lot), а Буш-младший предупредил, что все ранее сказанные заявления в отношении использования ОМП остаются в силе. Однако ситуация заметно отличалась – тогда непосредственно взятием Багдада никто не интересовался, а сейчас это была основная цель. Офицеры старших рангов только качали головой – решись Саддам на массированное применение химико-биологической дряни, то при той концентрации войск, что была создана в Кувейтской пустыне, эффект мог быть весьма серьезным, может не в плане смертей, а в плане потери немедленной боеспособности. А что случится с гражданским населением Кувейта даже трудно себе представить – все-таки защита армии на порядок выше возможностей простого жителя. И кто его знает, что может сделать загнанный в угол диктатор. Хотя, если судить именно по этому же самому сосредоточению, то, скорее всего, высшие чины имели куда более реалистичное мнение о ситуации, а может, просто знали о самом «наличии отсутствия» ОМП.
Как ни спекулируй на этих фактах, но и другой факт бесспорен – вся кувейтская группировка была облачена в специальное обмундирование. На вид обычная ткань, напоминающая добротную хэбэшку, но если внимательно присмотреться, то видна специальная напитка, а на старых изгибах материи проступает тонюсенькая пленочка многослойного покрытия. На случай тревоги следует только надеть перчатки, бахилы и hood (капюшон-противогаз). Конечно, полегче, чем советский ОЗК (резиновый костюм), но в условиях жары тоже не подарок. Поэтому жара была вторым пугающим фактором – перегревы на солнцепеке встречались весьма часто, и офицеры в нарушение инструкций позволяли части подразделения, участвующей в тяжелой физической работе, менять «напитку» на обычную форму, чтобы солдаты не сварились и не утонули в собственном поту. Ноченьки оказались отнюдь не жаркими, но уже и не холодными, поэтому все, кто спал на улице, любили надевать гортексовые штаны и куртку, а не лезть по спальникам. У новоприбывших пехотных подразделений зимнего гортекса не было, и им приходилось париться в синтепоновых спальниках с флисовыми вкладышами. Хотя чаще спали просто на спальнике, а флисом накрывались, как одеялом. К моменту прибытия экспертов, фронт уже заметно продвинулся вглубь Ирака, под Саддамовским контролем оставались лишь Багдад с пригородами, да Тикрит к северу, и реальные возможности применения химии можно было учитывать только в отношении передовых соединений, а никак не в глубоком тылу, где и войск уже было далеко не так много.
Боялись возможных атак «Скадов». Саддамовские умельцы переделали старую советскую ракету, заметно снизив вес ее головной части и прицепив еще одну ступень. Увеличение радиуса повлекло снижение точности, но дало еще один шанс этой ракете – из-за измененной конфигурации ее ГЧ обретала сильный прецессионный момент (спиралевидный полет) в нижних слоях атмосферы. Из-за этой «спиральки» ее траектория оказалась мало предсказуемой, что сделало весьма низкоэффективными комплексы «Пэтриот» – наши хваленые ракеты-перехватчики мазали раз за разом. Громадный сноп искр в ночном кувейтском небе, который так любили показывать и смаковать журналюги, почти всегда являлся актом самоуничтожения промахнувшегося перехватчика, а не самого перехвата. Жаль, что корпорация Рэйтеон десять лет потратила впустую, совершенствуя быстродействие по перехвату «чистой баллистики» без учета атмосферного «маневрирования». Хотя если сравнивать с Первой войной, то «Скадов» во Вторую Иракскскую войну было выпущено очень мало, – сказались санкции и возросшие возможности разведки реального времени, благодаря которой оставшиеся установки обнаруживались и быстро уничтожались. Однако случай, происшедший еще во время «Бури в Пустыне», когда «неточный» «Скад» (еще тот, старый, чисто советский без арабских модификаций) точно угодил прямо в казарму коалиционных войск в Дхахране (Саудовская Аравия), не забывался. Правда, этот случай так и остался единственным моментом относительно эффективного использования этих ракет (тогда двадцать восемь американских солдат погибло и около девяноста было ранено). Без ядерной или какой другой более серьезной начинки, реальной угрозы «Скад» не представлял, за исключением воздействия на психику мирного обывателя со стороны истеричных масс-медиа.
Немного боялись прохождения через Хармузский пролив – самое узкое место в Персидском заливе. Паранойяльное мышление Иранских аятолл могло выкинуть что угодно. Конечно, флот Ирана не составлял значимого противника флотам Америки, но персы придумали весьма простой асимметричный ответ нашим боевым кораблям – сотни малых боевых катеров, по сути дела малюсеньких скоростных моторных лодок-глиссеров, начиненных взрывчаткой. В условиях близости берега и невозможности широкого маневрирования моментальная атака многочисленной стаи самоубийц вкупе с ракетным обстрелом могла бы потопить не один корабль. А что духа и ума у персов на такое хватит, никто не сомневался – во времена Ирано-Иракского конфликта они вовсю использовали тактику «живых волн» (массовые людские атаки) и разминирование полей собственными бегущими солдатами. К счастью у аятолл нашлись выдержка и разум не вмешиваться в эту войну, в противном же случае коалиционная группировка в ее изначальном составе обычными вооружениями с Иранской армией не справилась бы (по общему мнению командиров среднего звена).
Ну, немного боялись сыпного тифа, лейшманиоза и других пустынных лихорадок. Пустыня, конечно не тропический лес, но москитов и блох в ней тоже хватает. И вся эта мелкая кровососущая пакость вполне естественно может быть «начинена» патогенными микроорганизмами. Хотя почему только естественно – ожидали и Саддамовских подарков, но по-видимому арабская микробиология с паразитологией так и не сумела произвести чего-нибудь «диверсионно-значимого», а после измены нескольких ключевых фигур, то и производство элементарного порошкового антракса (оружейной сибирской язвы) было под вопросом. Использование биоагентов через промежуточного насекомого-носителя куда более сложное дело, чем простое распыление. Боялись брюшняка, дизентерии и гепатита – но тут надо отдать должное армейским гигиенистам, они везде понатыкали складных пластмассовых туалетов с удобными унитазами со здоровой дыркой и вместительными бочками под ними, залитыми синеватой гадостью с лизолом и другими дизенфектантами. Вони никакой, мухи в яме не живут, одна забота, чтобы ассенизаторы вовремя приезжали на откачку содержимого, да некоторая головная боль низовым командирам – тем приходилось частенько заглядывать в очко, контролируя, чтобы солдаты ничего, кроме туалетной бумаги да содержимого своих мочевых пузырей и прямых кишок, туда не бросали – мусор очень трудно вынимать. Нарушителей карали нещадно простым действием – если сержант замечал, что кто-то спустил вниз газетку или журнальчик, а хуже того, консервную банку (для естественных надобностей в сортирах в избытке висела обычная туалетная бумага в рулончиках), то сортир отодвигался, а нарушитель на виду у всего подразделения лез в бочку вылавливать весь «твердый мусор».
Хуже дело обстояло с душами – американскому солдату, привыкшему как минимум к ежедневному мытью, душевая «диета» пару раз в неделю была в тягость, но к грязи быстро привыкаешь, и вскоре на потный запах тел никто не обращал внимания. Душевые чем-то походили на советские, машина со смонтированным на кузове насосом-обогревателем на соляре и специальная палатка. Но было и существенное отличие – рядом ставились два раскладных плавательных бассейна из пластика (такие же самые, что во многих американских дворах устанавливаются на лето). В эти бассейны погружались маленькие насосы для циркуляции воды. Когда один бассейн наполнялся грязной водой из душевой, то приходил техник, что-то бухал туда из здоровой пятигаллонной канистры, а потом переключал слив во второй бассейн. В первом бассейне насос быстро взбалтывал грязную пену, потом туда еще чего-то добавляли, пена моментально оседала и превращалась в жирные хлопья на поверхности уже чистой воды. Эти хлопья собирали большущими сачками, наподобие тех, чем на гражданке мы ловим листья из наших домашних бассейнов. Затем вода шла через фильтр опять в душевую, и так много раз. Шиком считалось втихую поплавать в этих бассейнах – за это тоже нещадно гоняли, но солдаты все равно там купались.
Питьевая вода была двух видов – «самодельная» и бутылочная. Бутылочную воду по-моему делали в Кувейте (для чего там по слухам построили специальный завод), а по началу привозили аж из Америки и Европы. Вода была в обычных пластиковых бутылках от 250 грамм до двух литров, часто с этикеткой «Эвиан», как в любом супермаркете. В квадратные галлонные бутылки (около 4-х литров) и в круглые пятигаллоннные прозрачные банки (20 литров) уже закрывали «самодельную» воду. В тыловых службах на уровне бригады существовали маленькие передвижные RO-plant (установки на основе reverse osmosis – мембранной ультрафильтрации). Из любого водоисточника они производили стерильную воду с крайне малым содержанием солей, которую заливали в автоцистерны или тут же закатывали в пластиковые контейнеры на неком подобии миниатюрной поточной линии. Вот бы удивился российский командир с хорошим опытом войны в пустынных условиях, когда не нашел бы у солдат предмета первой необходимости – фляжки. Личные фляжки, фильтры-соломинки и таблетки для обеззараживания воды были, но ими практически не пользовались. Хотя само понятие «фляжка» заметно отличалось от российского – в специальном отделе рюкзака сделан герметичный компартмет, в который влезает около 2-х литров, а трубка из него идет прямо по лямке, позволяя солдату пить прямо во время рейда. На краткосрочных операциях же обычно три-четыре маленьких пластиковых бутылки свободно рассовывались по карманам разгрузки, а при необходимости, просто пустая бутылка начинала служить фляжкой. Пластик тонкий, но легкий и на удивление прочный, крышка герметичная – чего еще надо? В лагерях у палаток имелись портативные электрические генераторы, и стоял water-stand (тумбочка с двумя краниками – для ледяной воды и для кипятка), а в обязанности дневального вменялась смена 20-тилитровых банок. Ну а к обеду часто давали соду (всякие там коки-лимонады из алюминиевых баночек), свежий кофе из кофейников-термосов, да чай в пакетиках. Но все равно пить хотелось всегда, везде и всем. Рассказы о мороженом, выдаваемом в местах долговременной дислокации, оказались легендой – в боевых условиях нигде, кроме авианосцев, его, к сожалению, не дают, разве что по совершенно торжественным дням или как награду по какому-нибудь особому поводу.
Сами солдатские лагеря заметно отличались от того, что привык видеть российский военнослужащий, побывавший хоть раз в поле – кроме больших общих и хозяйственных палаток барачного типа, много солдат спало по двое-четверо в небольших личных палатках-полусферах, подобных тем, что пользуются большой популярностью у туристов-горников. Сделаны они из прочного и легкого нейлона со сборным каркасом из стеклопластика, а в сложенном состоянии занимают места не больше трехлитровой банки. Иногда туда залезало то, что вызывало некий страх, перемешанный с любопытством – верблюжьи пауки. Честно сказать, я до сих пор не знаю, как правильно называется эта зверюга, но выглядит она инопланетным пришельцем. Бледное, щетинистое, грязно-желтое членистоногое вырастает до абсолютно невероятных размеров – размах ее лап пожалуй более 20 см, и бегают они на удивление быстро. Солдаты ловили этих гадов и устраивали «паучьи бега» и «гладиаторские бои» – твари ненавидели друг друга и оказавшись рядом всегда дрались на смерть. Размеры и явная принадлежность к паукообразным косвенно свидетельствовали о какой-то невероятной ядовитости, но пострадавших от укусов верблюжьего паука никто еще не видел – то ли солдаты их ловили весьма осторожно, толи у них страшна одна внешность. Хотя арабы, со свойственным им гротескной манерой все преувеличивать и привирать, рассказывали жуткие истории, как верблюжий паук прыгает на брюхо верблюду и ест его плоть, или как одна такая тварь буквально месяц назад выела глаза двоюродному племяннику троюродной тети, остановившемуся вздремнуть в пустыне. Военные токсикологи, правда, подтверждали, что с некоторой натяжкой такое вполне возможно – в отличие от обычных, верблюжьи пауки не сосут соки из своей жертвы, а едят ее живьем подобно каким-то пустынным крабам, и действие их яда напоминает сильный местный анестетик вроде новокаина. То есть чисто теоретически такая тварь способна отожрать полморды, да так, что и не заметишь!
Глава 7
Кроме арабов, много любителей слухов оказалось среди журналистов – например, очень популярны были байки о так называемом «третьем фронте». В реальности существовало два фронта – северный и южный, а третьим фронтом называли направление, где воюет генерал Доллар. По слухам многие иракские военачальники просто дали команду своим подчиненным разбегаться подобру-поздорову, так как были подкуплены. Вполне вероятно, что ЦРУ подобные операции проводило, но все-таки главная причина бегства с поля боя была куда более прозаичней – элементарный страх за жизнь. Слишком свежи были воспоминания о Первой Иракской войне, где Саддамовская армия пыталась на полном серьезе противостоять Америке. У солдата тогда был единственный шанс уцелеть – сдаться в плен. Коалиционная пропаганда умело использовала этот фактор, и листовки, призывающие отказаться от сопротивления, сыпались на головы солдат так же часто, как и бомбы. Призывы не умирать за Саддама, дни которого сочтены, а позаботиться о своих семьях, гарантии непреследования дезертирам подействовали весьма разлагающе на арабскую армию, и без того никогда не славившуюся особо сильным боевым духом. Дезертирство приобрело массовый характер. Именно дезертирства, а не сдачи в плен хотело коалиционное командование – дезертир печется сам о себе, а с пленными сколько мороки! Вообще даже сегодня видна гнилость Баасистского режима – его идеология, в общем-то националистическая с сильным фашистским элементом, оказалась весьма чужда рядовому арабу, который плевать в общем-то хотел на некие сверхценные государственные интересы. Сейчас, когда либералы-демократы поговаривают о «вьетнамизации» конфликта с неизбежным поражением и выводом войск вне зависимости от достижения политической стабилизации, хотелось бы обратить внимание на то, что старых партейцев в новом иракском сопротивлении почти нет. Есть новые борцы за ислам, куда более тупые, но куда более боеспособные, чем бывшие национал-патриоты из партии Баас. А конфликт больше пошел по пути «ливанизации» с некой «чеченизацией», где даже взятие заложников ставит перед собой политическую цель, как второстепенную. Первостепенной целью является коммерция, пусть это и противно слышать истеричкам из CNN и ВВС – заложничество стало превращаться в доходный бизнес местных религиозных бандитов, унаследовавших от баасистов одну лишь пустозвонную националистическую риторику – деньги они на людях делают, причем покруче, чем в Чечне. Хорошая голова иностранного специалиста меньше чем за миллион не идет, а всякие там кореи с филипинами платят безоговорочно. Ну и известность на весь мир после каждой отрезанной головы, плюс почитание и страх «по месту работы». А умильную морду по поводу остального иракского народа на фоне «некоторых отщепенцев» тоже делать не стоит – большинство мирных «освобожденных» обывателей почли бы за честь в таких делах поучаствовать.