Командировка
Шрифт:
Я разгреб ногой известковую крошку. Под ней была полуистлевшая доска, через труху которой и провалилась моя нога. С усилием приподняв уцелевший край доски, я увидел под ней полузасыпанную яму. Не раздумывая, я тихо отодвинул доску от пилона и скользнул вниз. Яма оказалась глубже, чем я предполагал, я сполз по ее стене, цепляясь за шероховатую поверхность, стараясь не создавать ненужного шума. Я догадался, что нахожусь в старом мусульманском погребении. А это значит, что выхода из него нет, и что это – лучшая ловушка, в которую я добровольно угодил.
Несмотря на мою осторожность и оглушительный
Я стоял во весь рост, прижавшись к стене ямы. Руки инстинктивно шарили по ее выступам в поисках хоть какого-то оружия. Подошел бы любой камень. Рука наткнулась на выступающий кирпич, а потом погрузилась в пустоту: в нижней части стены ямы было еще какое-то углубление.
– Подземный ход! – мелькнула радостная мысль.
Но, увы, это была лишь довольно большая ниша, закрытая со стороны ямы полуразрушенной кирпичной кладкой.
Я вспомнил, что по мусульманской традиции покойника помещают в специальный отсек, вырытый внутри могилы. Когда-то в детстве мой сосед древний дед по имени или прозвищу Халик говорил, что называется такой отсек, кажется, «ляхдт». Спустя мгновение я лежал в этом отсеке, лихорадочно накладывая осыпавшиеся кирпичи на перегородку.
На осуществление всех моих ухищрений ушло не более минуты. Это были действия не разумного сильного двадцатидвухлетнего мужчины, а инстинктивные конвульсии загнанной в ловушку зверушки.
За это время преследователи обошли всю мечеть. Они уже не таились. Слышались звуки ударов по ветхим перегородкам, грохот падающих кирпичей, треск отрываемых фанерных заплат. Вскоре они приблизились к моему убежищу. К счастью, в мечети они находились недолго, их глаза не успели адаптироваться к полумраку после ослепительного уличного солнца. Поэтому, подойдя к пилону, они не сразу заметили щель между ним и уцелевшей доской, в которую я сполз. Но зато они сразу увидели мой рюкзак, который я оставил у стены, бросившись с спасительному пилону!
– Смотри, что это там у стены? – по голосу я узнал маленького крепыша.
– Да это же его вещи, значит и он где-тот неподалеку, – ответил рыжий и направился к рюкзаку.
И тут произошло то, что заставило меня окончательно убедиться в грядущем печальном завершении моего путешествия. Рыжий наступил на одну из подгнивших досок, закрывающих яму. Доска даже не треснула, она просто развалилась, и тяжелое тело рухнуло неподалеку от меня. Нас разделяла почти разрушенная кирпичная кладка, сквозь которую мне было видно, как рыжий, барахтаясь в клубах пыли и чертыхаясь, пытается встать на ноги. К яме подбежал его напарник с обрезом и, прежде чем помочь ему выбраться, сказал:
– Ты посмотри получше, может этот дрыщ прячется в этой яме?
Из-за пыли и обрушившихся кусочков досок, присыпавших кирпичи, он не мог меня видеть. Но даже при поверхностном и не очень тщательном осмотре ямы, мое убежище было бы сразу раскрыто.
– Ты думаешь, что мне хочется копаться в этом дерьме?– спросил рыжий. Сейчас мы проверим другим способом.
С
– Зря теряем время, – сказал рыжий, – он слинял, пока мы здесь ноги ломаем.
– Берем его мешок и отчаливаем. Далеко не уйдет: в Карагаче его все равно встре…, – окончание фразы утонуло в каком-то булькающем хрипе.
Наверху что-то происходило. Топот, возня, возгласы моих преследователей продолжались несколько минут. Потом наступила тишина.
Я лежал, боясь пошевелиться. Боль в спине вернула меня к действительности: что-то острое кололо между лопаток. Пошарив рукой за спиной, я вытащил осколок кости. Только сейчас ко мне начала возвращаться способность думать и чувствовать. Понадобились некоторые усилия, чтобы провести самый примитивный анализ ситуации:
– Я нахожусь в древней могиле, лежу на чужих костях, которые могут хранить неведомые вирусы и бактерии, – это был первый оптимистический вывод. Оптимизм заключался в том, что опасение заражения предполагало, что я все же выберусь из этой переделки, а только потом заболею.
– Мои преследователи почему-то решили уйти, – этот второй вывод требовал подтверждения.
Я пытался хоть что-то рассмотреть сквозь отверстия в кирпичной кладке, но было темно, и еле видна была лишь противоположная стена ямы. Было тихо, даже стрекот кузнечиков остался где-то далеко. Вылезать из укрытия было страшно. Трудно сказать: сколько времени я провел, прислушиваясь к посторонним звукам. Постепенно темнело, сумрак сменила полная тьма, потом зажегся фонарь луны и осветил часть моего укрытия.
Я стал медленно разбирать кладку перед нишей, приютившей меня, распрямил затекшие ноги и осторожно вылез. Было поразительно тихо. Я еще часа полтора не осмеливался выбраться из ямы. Нельзя было исключать, что мои преследователи просто решили поспать.
Яркий свет луны померк, начинался рассвет. Выбраться из ямы оказалось не так уж трудно: рыжий, падая, обрушил старые доски, которые послужили мне импровизированной лестницей.
Я огляделся. В помещении мечети никого не было. Самым удивительным было то, что мой рюкзак целехонький лежал на прежнем месте. Не стоило долго раздумывать над причиной этого странного события, надо было скорее уходить отсюда.
Очень хотелось пить. Я достал фляжку, выпил воды, не мог удержаться, чтобы не помыть лицо и руки и переодеть майку и шорты. Чудился запах тлена, хотя за прошедшие века все запахи могилы давно выветрились.
Я уже начал застегивать рюкзак, когда новая мысль заставила меня похолодеть. Перед дорогой я положил в правый карман рюкзака тот самый ценный предмет, который я должен был доставить местному человеку. Сейчас правый карман рюкзака был пуст! Коробочки, ради которой я и отправился в это путешествие, не было. Вернее, раскрытая и пустая она валялась неподалеку. Содержимое коробки для меня оставалось тайной. Тот, кто дал мне курьерское поручение, не посчитал нужным показать его мне. Он лишь сказал, что это – раритет, семейная реликвия.