Командор войны

Панов Вадим Юрьевич

– И все-таки вам надо укрыться, Генбек, – тихо, едва слышно повторил приказ Сантьяга.

Дверь в магазин закрылась, один из рыцарей деловито щелкнул замком и повесил табличку «Закрыто». Нав и старик остались один на один с чудами. Хозяин лавки кивнул комиссару и посмотрел на вошедших:

– Я могу быть вам полезен, господа?

– Ты – нет, жалкий торгаш! – прорычал один из узурпаторов и…

И Генбек, не дожидаясь продолжения, бросился под прилавок.

И Сантьяга нанес первый удар. Он резко пригнулся и, развернувшись, выбросил вперед левую руку – в лицо ближайшего рыцаря

ударила молния «эльфийской стрелы». Чуд умер мгновенно. Его отбросило к дверям, а черный навский клинок уже вонзился в глаз второго гвардейца. Комиссар схватил узурпатора за рыжие кудри и щитом выставил перед собой – грудь мертвого чуда с шипением разрезало «дыхание дракона». Огненная волна чиркнула по стеллажам, несколько книг вспыхнуло. Сухая старинная бумага легко занялась, и магазин мог охватить нешуточный пожар, но выскочивший из-под безопасного прилавка Генбек начал тушить свое сокровище.

Нельзя сказать, что чуды плохо подготовились к драке. Боевая квалификация рыцарей-узурпаторов была очень высока, но жажда крови сыграла с ними дурную шутку – гвардейцы не составили четкого плана нападения, в то время как комиссар Темного Двора действовал организованно и прагматично. Третий рыцарь пал жертвой собственной «шаровой молнии». Узурпатор не заметил, как Сантьяга набросил на него «рыбацкую сеть» – заклинание, препятствующее оттоку энергии, – и когда чуд попытался ударить «шаром», тот взорвался у него в руках. А комиссар даже не смотрел на неудачника. Он отбросил безжизненное тело в сторону и точным, коротким ударом уложил последнего рыцаря – Теодора ле Мана – на пол. Черный навский стилет пронзил узурпатору плечо.

Драка закончилась. В воздухе пахло гарью, а тихонько ругающийся Генбек с грустью разглядывал обугленные книги. Сантьяга поправил галстук и обернулся к Теодору:

– Как ваше плечо, рыцарь?

– Не знаю.

– Позвольте. – Комиссар убрал от окровавленной раны руку чуда и внимательно осмотрел повреждение. – Все будет в порядке, рыцарь. Генбек поможет вам наложить повязку и остановить кровь. – Сантьяга выпрямился и вытер испачканные пальцы платком. – Через два дня вы снова будете в форме.

– Вы меня не убьете?

– Нет. Вы явитесь к Францу де Гиру и доложите об инциденте. Он сам выберет наказание для вас.

– Хорошо, комиссар, – расстроенно кивнул ле Ман.

– Заодно передайте мастеру войны, что я буду ждать его в баре «Три педали».

– Хорошо, комиссар.

Сантьяга поднялся и посмотрел на хозяина магазина.

– Не забудьте о моем заказе, Генбек.

– Разумеется, комиссар. – Шас горестно оглядел лавку. – Я разорен, я разорен! Сколько товара погибло!

Сантьяга пожал плечами:

– Предъявите счет нашему другу узурпатору.

– Уважаю вашу предусмотрительность, комиссар, – повеселел Генбек. – Выставлять счет живому участнику нападения гораздо проще, чем Великому Дому.

Кодекс Тайного Города четко регламентировал, кто именно должен оплачивать ущерб, причиненный вследствие военных действий.

– Всегда пожалуйста, – улыбнулся Сантьяга. – В конце концов я должен заботиться о всех семьях Темного Двора. – Он открыл дверь, но задержался. – Прощайте, рыцарь, и, пожалуйста, не забудьте о моей просьбе.

После того как перевязанный узурпатор покинул магазин, старик схватился за телефон:

– Алло, Биджар? Это Генбек.

– Я слушаю, уважаемый.

– Сынок, немедленно проверь счета командора войны Богдана ле Ста, – тоном, не терпящим возражений, приказал старик. – Не принимай его кредитные карточки и, если он должен Гильдии, немедленно реши вопрос с его банком о возврате денег. Действуй быстро, но тихо.

– Вы что-то узнали, отец? – немедленно отреагировал Биджар. – Что происходит?

– Делай, как я говорю, и помалкивай, – буркнул Генбек. – Спасай наши деньги, я потом все объясню.

* * *

Московское полицейское управление

Москва, улица Петровка,

16 сентября, суббота, 14.11

Когда капитан Шустов вернулся в управление, Корнилов был в отделе один. Из открытого нараспашку окна доносился уличный шум, сигаретный дым сизым туманом окутывал комнату, а сам Андрей читал документы, рассеянно стряхивая пепел в пустую банку из-под пива – пепельница была переполнена. Некурящий Сергей молча прошел к своему столу, бросил на него папку с документами, включил вентилятор и достал платок:

– Жарко.

– Риони убили, – сообщил Андрей, не отрываясь от бумаг.

– Ого! – Сергей так и застыл с платком у потной шеи. – Кто?

– Наш маньяк.

– Вот это да! – Шустов присел напротив Корнилова. – И руку отрубил?

– Ага.

– И клеймо поставил?

– Да. Все по полной программе.

Сергей все еще не мог прийти в себя:

– А куда смотрела охрана? У него же Щербаков работает, бывший гэбэшник.

– Никто ничего не видел, – медленно произнес Андрей. – Как обычно.

– Ребята Риони знают о маньяке?

– Вряд ли.

Сергей покрутил головой:

– Будет война.

– Постараемся не допустить. – Корнилов подмигнул заместителю. – Что узнал о Серебрянце?

– О Серебрянце… – Собираясь с мыслями, Шустов снова вытер шею и убрал платок в карман. – Лев Моисеевич Серебрянц, коренной москвич. Пятьдесят два года, холост, точнее, разведен – жена ушла от него двенадцать лет назад, детей нет.

– Он действительно профессор?

– Да. Окончил историко-архивный институт, остался на кафедре, преподавал, защитил кандидатскую, затем докторскую. В общем, карьера складывалась.

– Тогда расскажи, почему от него ушла жена, – усмехнулся Корнилов.

Он докурил сигарету, но сразу же достал из пачки новую. Капитан неодобрительно посмотрел на Андрея, но возражать не стал – привык.

– Пятнадцать лет назад Лев Моисеевич Серебрянц потряс научный мир весьма спорной теорией. Он на полном серьезе заявил, что человечество – не единственная разумная раса на Земле. И даже не первая. Что были другие цивилизации, потомки которых живут в нашем мире. Я созвонился со старым приятелем Серебрянца, и, если надо, он готов рассказать об этой теории подробнее.