Командор
Шрифт:
Тяжёлая пуля пробила грудь второму с края, снося его и бросая в пыль.
Пистолеты друзей ударили залпом. Своего Акимов убил наповал, а вот Шурка лишь ранил «следующего в очереди».
Быков и вовсе промазал, но нисколько не смутился промахом — ухмыльнулся, подмигнул бледнеющему супротивнику и выхватил палаш.
Сухов наблюдал за происходящим краем глаза, уделывая второго из парочки. Тот сражался нехило, так и кроил воздух чем-то вроде здоровенного фальшиона, весившего не меньше мясницкого топора.
Олег, отбивая его наскоки, смещался влево, чтобы не подставить спину напавшим с тыла. Один из них, видимо самый азартный, скакнул к Сухову, и тот совершил молниеносный выпад, накалывая торопыгу, как на вертел.
Пинком отбросив умиравшего, Олег уделил всё внимание умельцу с тесаком. Тот, надо полагать, умаялся махать тяжёлой железякой, что и следовало доказать.
Мах — и острая сталь палаша рассекла умельцу брюшко.
Мигом уронив фальшион, пострадавший ухватил обеими руками валившиеся кишки, тараща глаза и от боли, и от ужаса.
— Не-ет! — прохрипел он умоляюще.
— Да, милый, да! — ласково пропел Олег, обрывая его мучения.
К этой секунде Яр уже добил своего «визави» и развернулся кругом, уделывая ещё одного любителя накидываться всей толпой.
Ну с этим у Быкова не будет проблем…
Зато двое «тыловиков» здорово теснили Акимова с Пончем. Сухов бросился на выручку.
Не заморачиваясь расшаркиваниями, он всадил клинок в спину, просаживая печень тому из напавших, у кого шея почти отсутствовала, а обвисшие поля шляпы ложились на плечи.
В живых остался один голомозый — без шляпы, сверкавший обширной плешью.
Запаниковав, он легко дался Виктору с Шуркой.
— Готов! — выдохнул Пончик.
Олег внимательно огляделся.
— Где-то тут был твой раненый…
Обнаружив искомого, уползавшего с дороги, Сухов поставил ему ногу на грудь и прижал к земле.
— Не торопись, выползень, — сказал он. — Лучше поболтаем немного. Кто вас послал?
— Я… Я… — залепетал раненый. — Мне нельзя…
— А мне — можно, — холодно улыбнулся командор. — Скажешь — и ползи дальше. Промолчишь — останешься здесь. — Он приставил кончик окровавленного лезвия к шее «выползня». — Ну? Будешь остывать вместе со всеми?
— Нет! — выдохнул тот. — Не… надо! Я… Я скажу. Это… Это фон Горн нас… послал!
— Ах, фон Горн… Он же ван Хоорн. Мм?
— Да-да! У него… много обличий. Он… не святой, он оборотень! Господи, помилуй мя, грешного!
— Не скули, — брезгливо сказал Олег, убирая ботфорт и аккуратно обтирая палаш о куртку «выползня». — Последний вопрос. Ты сказал: «Он нас послал». Кто слал, мы выяснили. А нас — это кого?
— «Чернецов»…
— Ага… А я уж было подумал, что это вы меня пародируете. Ладно… — Сухов разогнулся и бросил: — Живи.
Тут послышался шум и топот. Олег сперва напрягся, кладя руку на рукоять палаша, но тут же расслабился — по Хеерестраат неслись его верные корсары, готовые порвать на ветошь всех обитателей Новой Голландии.
— Капитан! — воскликнул Кэриб Уорнер (куда ж без него?) и замолк, тараща глаза на мертвецов.
— Мы тут немножко повздорили, — с лёгкой улыбкой сказал Олег.
Оглядев «поле боя», он перевёл взгляд на своих людей и проговорил, добавляя металлу в голос:
— Эту падаль науськал местный святоша, который то ли фон Горн, то ли ван Хоорн. Найдите мне его!
Корсары шумною толпою бросились в порт, передали приказ капитана, и вот уже сотня народу — решительных, отчаянных и хорошо вооружённых головорезов — отправилась на поиски Албертуса ван Хоорна.
Они врывались в дома, молча осматривались, не замечая цепенеющих хозяев, даже мимо церкви не прошли, заявились и в форт — тамошний командир решил уже было сдаваться, однако пронесло.
Часа через два Мулат Диего докладывал с запинкой Сухову:
— Всё осмотрели, капитан! Нигде его нету! Мы и за городом искали, наткнулись на старого индейца, а он и говорит: ушёл, дескать, Человек-с-тысячью-имён! Собрал десяток своих чёрных и ушёл…
— Человек-с-тысячью-имён? — поднял бровь Олег. — Хм… Похоже. Ладно, даст Бог, встретимся.
Оглядев свою команду, он скомандовал:
— Все на борт!
Глава 3, в которой Олег встречает старого знакомого
Будущие американцы станут утверждать, что первую высадку на территории их Штатов осуществили переселенцы из Англии.
Весною 1607 года те высадились в устье Чесапикского залива, у реки, названной ими в честь короля — Джеймс [19] .
19
Джеймс — английское произношение имени Иаков (Яков). В данном случае речь о Якове I.
На этой же реке возвели и Форт-Джеймс, положивший начало городишке Джеймстауну.
Но не им принадлежит первенство в освоении Новой Англии. А кому?
Слышны уверения, будто колония Виргиния ведёт свою летопись с рыцаря и пирата Уолтера Рэйли, фаворита Елизаветы I, «королевы-девственницы».
На балах королева пускалась в первый танец с Рэйли, на охоте позволяла сэру Уолтеру скакать по правую руку от себя.
Он стал капитаном личной гвардии королевы, адмиралом Дэвона и Корнуолла.
Заметим в скобках, что, стоило царственной особе дознаться, будто бы её фрейлина забеременела от Рэйли (коему платонической любви стало не хватать), как её благоволение мигом обернулось яростью.
Нет, «изменник» не лишился ни чинов, ни богатств своих.
Хуже — его отлучили от двора. Стареющая королева отказала Рэйли от дома…
Оба сильно переживали разрыв, и Уолтер решил забыться в море — он отправился к берегам Нового Света и основал там колонию, названную Виргинией — в честь Елизаветы.