Командор
Шрифт:
— Пора, ребятки, — сказал Олег. — Я в гости, а вы занимайте места в партере. Свою трубу я вам оставляю. Смотрите во весь глаз!
Когда я увижу Гли-Гли, то подниму лук — типа, приветствую, а вы замечайте, в каком доме её держат.
Если у меня не получится днём, попробуйте вы — ночью…
— Мы помним про план «Б», — буркнул Пончик и насупился.
— Повторение — мать учения. И… работаем.
Нагруженные мушкетами, корсары побрели скрадом, выходя на поросший лесом склон, что поднимался совсем близко к ирокезскому селению.
Олег вскочил на чалого, имея с собою лишь нож в чехле, лук да колчан. И полотняную торбу, расшитую сушёными ягодами да иглами дикобраза.
Подбодрив коня пятками, он направился к воротам деревни.
Всякое могло статься с ним, но Олег надеялся на свои навыки да на кой-какие познания о варварах. А варвары везде одинаковы.
Вон те же древние аланы, знать не знающие, что кроме их степи существуют какие-то европы с америками, точно так же, как сиу, украшали поводья своих коней скальпами врагов.
Деревенские не выставляли дозорных, полагаясь на страх, испытываемый чужаками перед своим именем. Ирокезами пугали детей в селениях даже сильных чероки.
О, заметили!
Индейцы резко оживились, углядев одинокого конника, и высыпали наружу, за ворота.
Потом все так же организованно вернулись, видимо исполняя чьё-то ценное указание.
Олег миновал ворота и двинулся по своего рода улице между двух рядов овачир, здорово смахивавших на бараки в каком-нибудь колымском лагпункте. Только крыши были полукруглые, заделанные корою вяза.
Толпа любопытствующих жалась к стенкам, но, как только Сухов проехал к подобию центральной площади, ирокезы потопали следом.
Олег не оборачивался, вид имея непринуждённый, но и неприступный. Лишь один раз к нему подскочил индеец, длинный как жердь, и ухватился за повод.
В руке у Сухова, словно из воздуха, появился нож, чьё лезвие было мгновенно приставлено к горлу наглеца.
— Kaгo! — сказал он с властным превосходством. — Не тронь! [26]
26
Собственно говоря, слово «каго» из словаря племени чиппева (оджибве), соседей ирокезов. Но должны же соседи хоть чуть-чуть понимать друг друга?..
Этим Олег почти исчерпал свой словарный запас, но на длинного подействовало.
А вот, кажется, и вождь явился…
Со стороны такой же овачиры, как у всех, величественно двигался индеец средних лет, кряжистый и плотный.
Близость к народу выражалась и в его одежде — вождь носил такие же ноговицы, что и простые воины, а задницу прикрывал повязкой, смахивавшей на миниюбку, одетую поверх штанов.
Воины, следовавшие за своим вождём, были без рубах, их голые торсы украшали лишь ожерелья из клыков и когтей медведя, а вот у Хайовентхи на плечах лежала накидка из покупного бархата, расшитая бисером и украшенная по краю хвостами горностаев.
Ирокезы из свиты вождя выглядели весьма свирепо и пугающе, они смотрели на Сухова так, будто собирались его съесть, только не знали, с чего начать, с какой стороны обгладывать — с головы или с ног?
Олег вовремя вспомнил, как однажды очутился в окружении монгольских нукеров. Прояви он тогда малодушие — всё, никогда бы ему не стать эльчи, личным посланником самого Батыя. Срубили бы ему голову, и всего делов.
Оглядев жестокие лица краснокожих, Сухов улыбнулся и рассмеялся тихонько. Ей-богу, как дети… Пугают.
Спешившись, он обратился к вождю, поднимая перед собой правую руку, открывая ладонь — древний символ мира и добрых намерений:
— Приветствую тебя. Я вижу перед собой Хайовентху, великого воина и вождя ходинонхсони!?
Вождь приосанился, горделивое выражение на его плосковатом лице укрепилось ещё более.
Он медленно проговорил, обращаясь к Сухову:
— Мы удивлены, что белый человек не побоялся явиться к нам. Как твоё имя… и откуда у тебя лошадь храброго воина Аххисенейдея?
Сухов усмехнулся. «Мы, Николай Вторый…»
— Бледный Бендиго наверняка передал тебе моё имя, вождь. Я тот, кто пришёл за Гли-Гли.
Ирокезы, знакомые с языком бледнолицых, сделали перевод, и по толпе прошёл ропот.
— А лошадь я отобрал у Аххисенейдея, — неторопливо продолжил Олег, — убив всех. Человек десять или больше, не помню уже.
Едва знатоки передали эти слова толпе, индейцы вскричали как один.
Все разом шагнули к Сухову, угрожая томагавками, копьями, дротиками, резными дубинками. Олег мягко улыбнулся в ответ.
Хайовентха крикнул, поднимая руку, и воины отступили.
— Мы требуем доказательств твоих подвигов, Длинный Нож! — резко сказал вождь.
— Да ради бога! — фыркнул Сухов. «Длинный Нож… Хм. Неплохо. Это из-за палаша, что ли? Будем считать, Олег Романович, что тебе оказан респект…»
Развязав торбу, он высыпал прямо на землю груду скальпов.
Да-а… Надо было видеть ирокезов в этот момент!
Немая сцена в финале гоголевского «Ревизора» — просто праздник жизни.
Ирокезы стояли как громом поражённые, минута за минутой, и лишь затем кто-то из них крикнул что-то яростное.
— Что ещё? — нетерпеливо спросил Олег.
Хайовентха зловеще улыбнулся.
— Легко казаться воином, имея «колдовское железо»! — проговорил он.
Сухов стянул с плеча лук и вынул нож.
— Вот то оружие, которым я поразил воинов Аххисенейдея! Он напал на меня и убил моего друга. За его смерть я отомстил и Аххисенейдею, и его людям. Я и мой воин Хиали — он убил пятерых, и тоже не касаясь «громовой палки».
Хайовентха помолчал, принимая вид настолько надменный, что становилось понятно — вождь находится в растерянности.