Комарра
Шрифт:
– Как, а ужин на вершине купола «Серифоза»? – огорченно спросил Юэлл.
– Не сегодня, – извинился Фортиц. – Пока действительно не придумаем что-то путное. Еда и постель – за счет императора.
Рива оглядела комнату:
– Значит, снова гостиница а-ля Имперская безопасность? Спальные мешки и армейский паек?
Профессор смущенно улыбнулся:
– Боюсь, что так.
– Мне следовало об этом помнить с предыдущего раза… Что ж, это тоже своего рода стимул. Юэлл, хватит пока играть с коммом. Что-то не так. Мне нужно пройтись.
– Коридор в вашем распоряжении, –
– Конечно. Это я с предыдущего раза запомнила. – Она вытянула ноги, продемонстрировав удобные мягкие кроссовки, и встала, собираясь выйти в коридор. Там она принялась ходить туда-сюда, что-то бормоча себе под нос.
– Рива говорит, что ей на ходу лучше думается, – объяснил Майлзу Фортиц. – Он считает, что так кровь лучше поступает в мозг. А по-моему, когда она так расхаживает, к ней просто никто не пристает и не отвлекает.
Родная душа, Бог ты мой!
– Можно мне посмотреть?
– Да, только, пожалуйста, не разговаривай с ней. Если, конечно, она сама с тобой не заговорит.
Фортиц с Юэллом вернулись к коммам. Профессор, судя по всему, пытался переделать гипотетический источник энергии агрегата. Майлз точно не понял, но Юэлл, кажется, играл в какую-то математическую видеоигру. Майлз откинулся на стуле и уставился в окно, предавшись размышлениям.
Допустим, я – комаррский заговорщик, у которого на руках новаторский агрегат размером с пару слонов, при этом у меня на хвосте висит служба безопасности. Куда бы я его спрятал?
Уж наверняка не в багаже. Майлз начал записывать возникающие идеи на распечатке, вычеркивая одну за другой. Дэмори поочередно наблюдал за работой профессора и просматривал модели.
Примерно через сорок пять минут Майлз осознал, что звук шагов в коридоре стих. Он встал и высунул голову в дверь. Доктор Рива сидела на подоконнике в конце коридора и задумчиво изучала комаррский ландшафт. Отсюда виднелась речушка, и пейзаж был не таким мрачным, как везде, поскольку здесь весело зеленела травка. Майлз осмелился подойти.
Она с улыбкой посмотрела на него. Майлз улыбнулся в ответ. Присев рядом, он проследил за ее взглядом в окно, затем принялся изучать профиль женщины.
– Итак, – нарушил он наконец молчание, – о чем вы думаете?
Ее губы искривились в смущенной улыбке.
– Я думаю… что не верю в вечный двигатель.
– А! – Ну что же, если бы это было просто или хотя бы средней степени сложности, профессор не призвал бы подмогу, решил Майлз. – Хм-м.
Она перевела взгляд с панорамы за окном на Майлза и чуть погодя спросила:
– Значит, вы действительно сын Мясника?
– Я сын Эйрела Форкосигана, – ровно ответил Майлз. – Да.
Ее вариант вечного вопроса не был случайным промахом, как у Тьена, не был он и специальной провокацией, как у Венье. Он казался более… научным. Так что она проверяет?
– Иногда частная жизнь могущественных людей не такая, как мы думаем.
– У людей странные иллюзии по поводу власти, – гордо вскинул голову Майлз. –
Причем буквально. Но Майлз не собирался посвящать комаррианку в подробности медицинской карты Мясника.
– Мне дали понять, что власть вас сожрала.
Видеть шрамы под его костюмом она точно не могла.
– О! – пожал плечами Майлз. – Пренатальные повреждения были лишь прологом. Остальное я сделал с собой сам.
– Если бы вы могли вернуться во времени и что-то изменить, вы бы изменили?
– Предотвратил бы солтоксиновую атаку на мою мать? Если бы я мог изменить что-то… скорее всего нет.
– Почему? Потому что не хотели бы рисковать возможностью стать Аудитором в тридцать лет? – Ее псевдоиздевательский тон смягчала застенчивая улыбка. Кой черт ей нарассказывал о нем Фортиц? Однако она прекрасно знала, что такое власть Голоса императора.
– Я чуть было не прибыл к своему тридцатилетию в гробу. И никогда не стремился стать Аудитором. Это назначение – каприз Грегора. Я хотел стать адмиралом. Дело не в этом. – Помолчав, Майлз медленно продолжил: – Я за свою жизнь наделал множество серьезных ошибок, но… я не хотел бы ничего менять. Я боюсь сделать себя меньше.
Рива склонила голову, оглядывая его нескладную фигуру. Но смысл сказанного она поняла прекрасно.
– Самое честное определение удовлетворения, которое мне когда-либо доводилось слышать.
– Или потеря выдержки, – пожал плечами Майлз. Черт подери, он ведь пришел сюда прощупать ее мозги!
– Так что вы думаете об этом агрегате?
Она поморщилась и медленно потерла руки.
– Если вы не считаете, что его сделали, чтобы создать головную боль физикам, то я думаю… что пора перекусить.
– Это мы можем обеспечить, – ухмыльнулся Майлз.
Обед, как и предвидела доктор Рива, состоял из армейского пайка, хотя и высочайшего качества. Они расселись вокруг круглого стола в длинной комнате, отодвинув в сторону загромождавшие его детали, и раскрыли пайки. Комаррцы с сомнением смотрели на еду. Объяснения Майлза, насколько она могла быть хуже, вызвали смешок у Ривы. Разговор принял общий характер: о мужьях, женах, детях, пошел обмен анекдотами о бывших коллегах, и так далее и тому подобное. Дэмори рассказал пару неплохих историй из старых дел Имперской безопасности. Майлз собрался было сразить всех наповал хохмами о кузене Айвене, но благородно удержался и рассказал, как сам когда-то умудрился утопить вездеход и себя самого в арктической грязи. Что привело к обсуждению вопроса, как развивается терраформирование Комарры, и постепенно беседа снова вернулась к насущным проблемам. Рива, как заметил Майлз, становилась все тише и тише.