Комарра
Шрифт:
– Ох! Тьфу! – высказалась Катриона. Может, она и чопорна, но более крепкие выражения казались несколько неуместны.
– Вот именно, дорогая. Хотя попытка была неплохой. Какое-то время я думала, что все получится, как и твои комаррцы, впрочем. Они очень расстроились.
– В следующий раз будет трудней.
– Скорее всего, – согласилась тетя. – Нам нужно хорошенько все обдумать. Вряд ли стоит рассчитывать, что представится и третий шанс. Жестокость им, по-моему, не очень свойственна, но действуют они вполне решительно. Не думаю, что они не представляют для нас опасности, хотя и знают тебя. Когда, по-твоему, нас начнут искать?
– Не очень скоро, –
– И тогда кое-что случится, – заявила тетя. Но ее уверенный тон несколько увял, когда она добавила: – Наверняка.
Да, но что произойдет между сейчас и тогда?
– Да, – отозвалась Катриона. Она оглядела запертое помещение туалета. – Наверняка.
Глава 18
Затребованные профессором Фортицем эксперты должны были прибыть в Серифозу как раз тогда, когда Катриона улетела на станцию, так что Майлзу удалось присутствовать при том, что иначе было бы семейным прощанием. Вчерашний визит Венье Катриона с дядей обсуждать не стала, и Майлзу не представилась возможность уговорить ее не принимать брачных предложений от чужаков, пока она на Комарре. Профессор нагрузил Катриону словесным посланием жене и крепко обнял на прощание. Майлз стоял, спрятав руки в карманы, и лишь кивком пожелал ей счастливого пути.
Коммерческий рейс из Солстиса, который Майлз мысленно обозвал «Экспресс мудрецов», приземлился вскоре после отлета Кэт. Эксперт по пятимерной математике, доктор Рива, оказалась стройной миловидной женщиной лет пятидесяти – смуглая, с блестящими черными глазами и очень улыбчивая. Сопровождавший ее полный юноша с пшеничного цвета шевелюрой, которого Майлз сначала принял за студента-выпускника, оказался профессором математики доктором Юэллом.
Мощный аэрокар службы безопасности доставил их прямиком на опытную станцию. По прибытии профессор отвел всех в свой кабинет, где за ночь, кажется, еще прибавилось коммов, распечаток и деталей на столах. Ко всеобщему – кроме Майлза – неудовольствию, майор Имперской безопасности Дэмори заставил обоих комаррских консультантов принести официальную присягу верности и неразглашения. Впрочем, Майлз полагал, что клятва верности несколько излишня, поскольку никто из них не смог бы занять нынешний академический пост, не присягнув сначала на верность. А что касается неразглашения… Майлз размышлял, заметил ли кто-то из комаррцев, что покинуть станцию можно только на флайерах службы безопасности?
Они впятером уселись, чтобы выслушать лекцию лорда аудитора Фортица – нечто среднее между военной пятиминуткой и академическим семинаром с тенденцией сползания к последнему. Майлз не знал точно, в каком качестве присутствует майор Дэмори: как наблюдатель или как участник. Но ведь и сам Майлз мог мало что сказать, кроме как подтвердить по просьбе профессора некоторые результаты аутопсии. Майлз в очередной раз задумался, не принесет ли он больше пользы где-нибудь в другом месте, например, в обществе оперативников. Вряд ли там он сможет быть более бесполезен, чем здесь, мрачно размышлял он, слушая дикие математические выкладки. Когда вы, ребята, соберете в кучку все эти красивые картинки на комме, то покажите мне результат. Люблю книжки с картинками. Может, ему стоит на пару лет вернуться в школу освежить познания? Оставалось утешаться тем, что ему крайне редко удавалось
– Энергия, которая попадает в – думаю, можно назвать это рогом двигателя Неклина, – переменная. Совершенно определенно переменная, – говорил Фортиц комаррцам. – Узконаправленная, высокочастотная и управляемая.
– Очень странно… – протянула доктор Рива. – Скачковые двигатели работают на постоянной энергии. Вообще-то их первоочередная задача – избежать нежелательных флуктуаций. Давайте попробуем поиграть с разными гипотезами…
Майлз встрепенулся и придвинулся ближе, когда разнообразные теории стали принимать на экране видимое трехмерное очертание. Профессор Фортиц задал граничные условия. Да, мудрецы и впрямь состряпали весьма недурственные картинки, но за исключением разницы в цветовой гамме никаких других отличий между ними Майлз не заметил.
– А что произойдет, если что-то окажется прямо на пути этих пятимерных пульсаций, которые генерирует эта штука? – спросил он наконец. – На разном расстоянии. Или если мимо пролетит рудовоз?
– Практически ничего, – ответила доктор Рива, глядя на вращающиеся перед ней картинки. – Не думаю, что на клеточном уровне для вас окажется полезным пребывание в непосредственной близости с генератором такой мощности, но ведь это, в конце концов, пятимерный импульс. Все трехмерные предметы в пучке несколько расфокусируются и, безусловно, получат гравитационный удар. Искусственная гравитация – это свертка по двум измерениям пятимерного энергетического импульса на трехмерный континуум. Ваши военные гравидеструкторы, к примеру, построены именно на таком принципе.
Дэмори заерзал. Но пытаться удержать в тайне от специалиста по пятимерной математике принцип действия гравидеструктора так же бесполезно, как пытаться утаить от крестьянина секреты погоды. Лучшее, на что могут рассчитывать военные, это на некоторое время удержать в секрете технические подробности.
– А может быть такое… я не знаю… что мы смотрим на половину этого оружия?
Рива пожала плечами – скорее заинтересованно, чем раздраженно, – и Майлз понадеялся, что вопрос может оказаться и не таким уж и глупым.
– А вы точно уверены, что это вообще оружие? – спросила она.
– В подтверждение тому у нас есть несколько ну очень мертвых людей, – сообщил Майлз.
– Для этого, увы, оружие совсем не обязательно, – вздохнул профессор Фортиц. – Неосторожность, глупость, поспешность и невежество имеют не менее разрушительную силу. Хотя вынужден признаться, что намеренное убийство мне особо претит. Очень… неконструктивно.
Доктор Рива улыбнулась.
– Итак, – продолжил Фортиц, – я хочу узнать, что произойдет, если нацелить его на п-в-туннель или, возможно, активировать его во время скачка. При этом необходимо учесть воздействие Неклиновского поля, внутри которого он будет двигаться.
– М-м-м, – протянула Рива. И они с пшеничноголовым юнцом перешли на математический сленг, выстраивая на экране какие-то новые картинки. Первый вариант был ими дружно отброшен с бормотанием «это неверно». Еще пару тоже отмели. Наконец Рива выпрямилась и взъерошила свои короткие волосы.
– Нет никакой возможности взять это домой и подумать?
– А! – воскликнул Фортиц. – Боюсь, что вчера по комму я несколько неточно выразился. Дело в том, что все это срочно. У нас есть повод подозревать, что времени практически не осталось. Так что будем сидеть здесь, пока не додумаемся. Никакие данные за пределы этого здания не выйдут.