Комбат. Между мертвым и живым
Шрифт:
– Я бы и тебя завоевать попробовала, – усмехнулась Анна, – но вижу, что ничего из этой затеи не выйдет.
– Это еще почему? – удивился Рублев, который не считал себя искушенным в амурных делах.
– Да так. Не надо тебе это. И игрушка красивая не нужна.
Она
– А вот насчет того, чтобы не терять времени, пока ты здесь, я бы посоветовала.
– Я и сам подумал о том же, – засмеялся Рублев.
– Вот и не будем терять. Тем более что из гостиницы меня так и не уволили. Это означает, что меня могут убить через несколько дней. Очень веский повод не комплексовать и не миндальничать, ты не находишь?
– Нахожу.
Она стала спокойно расстегивать свой пиджачок.
– Тогда иди сюда и не делай такой озадаченной физиономии. Я женщина современная и имею право быть не только совращаемой, но и совратительницей!
Комбат вынужден был признать, что здесь равноправие допустимо.
Потом они лежали в постели и разговаривали.
Анна сказала:
– Хоть себя убивай.
– Дурацкая смерть, – ответил Борис. – И очень эгоистичная. Хочешь, историю расскажу? Просто из жизни знакомого врача.
Давай! – сказала Анна.
Две таблетки. Четыре. Шесть.
Где-то на десятой Андрей понял, что седуксен подействует куда быстрее, если таблетки жевать. Он попробовал, но ему тут же стало ясно, что без воды не обойтись: язык свело, нёбо пересохло и будто растрескалось, горький порошок застрял в глотке, вызывая тошноту.
Пришлось плестись на кухню. Ноги были ватными, коленки подкашивались, но не из-за выпитого снотворного, а скорее от страха.
Руки прыгали. Вода расплескивалась в раковину и даже мимо, однако стакан все-таки наполнился. Предсмертие должно было скоро начаться, очень не хотелось отдать концы на негостеприимном линолеуме кухонного пола. Андрей отправился назад, в свою комнату.
Все, что осталось в коробке – примерно два десятка кругленьких белых забвений, – было заглочено одним приемом. Андрей буквально шваркнул воду о гортань – чтобы не захлебнуться, пришлось глотать.
Ну, все. Свершилось. Он надеялся, что не врут источники, утверждавшие: после приема снотворного в лошадиной дозе человек умирает гарантированно и безболезненно.
Сел в кресле поудобнее, откинул голову на высокую спинку, закрыл глаза.
В висках появилось ощущение присутствия. Непонятно чего, непонятно зачем – просто изнутри на черепной коробке словно прорезался бархатный ворс. Мозгам стало как-то особенно уютно; уши заполнялись невидимой ватой, в глазах темнело, во рту надувался резиновый шарик – упругий и горький.
Андрей еле успел ощутить страх перед надвигающимся мраком. Комната вначале сжалась и облепила его, как вторая кожа, а потом с тихим уханьем рванула прочь, оставляя за собой черноту. Тело раздулось и лопнуло, смешивая плоть и кровь с полным отсутствием всего, с абсолютным вакуумом.
Конец ознакомительного фрагмента.