Комбат
Шрифт:
– А по-моему, все-таки, – продолжал задумчиво говорить Александр, – лучше всего молчать. Чем дольше мы молчим, тем дольше живем.
– Можно и живому человеку вырывать ногти, защемлять член в дверь, засовывать в задницу горячий паяльник, утюг на живот ставить… Да мало ли еще чего они новенького придумают!
Чесноков часто-часто заморгал, а затем уже совсем мрачно произнес:
– Не по себе мне делается, Андрей, когда такое от тебя слышу.
– Сам, небось думаешь.
– Это уж непременно.
– А мне думаешь лучше?
– Помнишь,
– Нет.
– Да ты что! Сейчас вспомнишь и тебе не по себе станет. Она тогда его с любовницей застукала и сказала, что подкараулит, когда тот уснет, свяжет его, а потом его член в патрон от лампочки вставит и вилку в розетку воткнет.
Сказала, что посмотрит, быстро ли он кончит под напряжением 220. Подействует ли подзарядка.
– Тише! – тут же цыкнул на Чеснокова Рублев.
– Ты чего, испугался?
– Еще услышат и впрямь так сделают. Такую пытку могла только женщина придумать, мужик на такое не способен, из солидарности.
– Если он нормальный мужик, – добавил Чесноков, – а если какой-нибудь импотент или извращенец, ему такое в голову спокойно прийти может и никакая мужская солидарность не поможет.
Рублев вплотную подобрался к двери, прижался к ней ухом. Наконец у него не осталось никаких сомнений, что по ту сторону никого нет.
– Эй! – негромко крикнул он.
Никакого ответа.
Чесноков стоял и дрожал от напряжения, ему не верилось в удачу.
– Давай еще раз попробуем, – предложил он.
– Эй, кто там есть? – уже чуть громче позвал он. – Мы согласны, мы скажем, когда прибудут деньги, – и несколько раз постучал костяшками пальцев по доскам.
– Эй! Хозяина позови.
Но даже это не смогло оживить тишину за дверью.
– Что я тебе говорил! Точно, никого нет.
Чесноков никак не мог поверить в такое везение. Он что было силы навалился на дверь, пытаясь выдавить ее, но сработана та оказалась на совесть, не поддалась ни на сантиметр, лишь жалобно поскрипывала.
– Не так, не так! – шипел Рублев и побежал в дальний угол сарая.
– Ломом нельзя, шуму много.
– Попробуем приподнять.
Александр вернулся с лопатой. Подставил ее под дверь и навалился на черенок, пытаясь приподнять полотно, чтобы то сошло с петель. Но дверь плотно прилегала к коробке и естественно не поддалась.
– Вот же черт! – выругался Рублев, осматривая погнутое лезвие лопаты. – А если ломиком?
– И не думай, весь дом разбудишь. Нужно тихо, осторожно.
Рублев опустился на корточки, затем встал на четвереньки и сжал в кулаке рассыпчатый ком земли.
– Смотри, Чесноков, тут же земля! Пол-то не бетонный! Его копать можно.
Александр глубоко вздохнул и тоже коснулся рукой земляного пола. Затем взгляд его упал на лопату.
– Мы сейчас за полчаса лаз выроем, а там через забор – ив лес. Хрен они нас ночью найдут!
Его глаза загорелись безумным блеском. Он ухватился
– Да не шуми ты, здесь камешков полно!
Аккуратно копай.
– Ты бы сам попробовал.
– Я тоже без дела не останусь.
Рублев посмотрел на часы. Если можно было верить обещаниям бандита, то до у них оставалось часов шесть – до утра. Не потащат же они их к хозяину раньше шести.
Теперь работа пошла более слаженно. Чесноков аккуратно, уже не размахиваясь, ставил лопату, вдавливал лезвие в землю и аккуратно отваливал ком. Рублев руками выгребал землю из ямки. Сперва им казалось, что на подкоп потребуется совсем немного времени, но верхний насыпной слой земли быстро кончился. Дальше пошел плотно укатанный песок, в котором встречались небольшие камни, каждый из которых приходилось выковыривать руками. Андрей Рублев уже чувствовал, как пот плывет по его спине, хоть и выдалась сегодняшняя ночь холодной. Он уже обломал ногти, сбил в кровь руки, но не замечал ни боли, ни усталости.
– Скорее, скорее! – шептал он.
– Я и так, как могу.
– Не успеем…
Один раз Чесноков чуть не отхватил ему пальцы, поставив лезвие лопаты в темноте Рублеву на руку. Тот жалобно взвыл и после этого стал действовать уже более осторожно.
– Пока я не скажу, что можно ставить, не ставь.
Оттяпаешь мне пальцы – точно, не выберемся.
– Сам не суй.
Наконец, когда яма углубилась до двух штыков лопаты, приятели решили сделать перекур.
Да и землю теперь приходилось не просто отбрасывать в сторону, а складывать в ведро и высыпать в углу сарая, иначе песок оползал на дно ямы.
Андрей снял пиджак, повесил его на гвоздь, вбитый в стену. Чесноков тяжело дышал, хоть и работать ему приходилось теперь куда меньше, чем Андрею. Сказывались волнение и страх. На этот раз Рублев курил медленно, наслаждаясь каждой затяжкой. Он уже поверил в свое и Чеснокова скорое освобождение, почувствовал себя героем, способным уйти от бандитов. Он даже предвкушал в мыслях, что успеет до утра сообщить в милицию, и все это бандитское гнездо возьмут до рассвета. Он уже освоился в роли землекопа, поэтому без всякого угрызения совести вытер руки о полы своего парадного пиджака и вновь взялся за работу.
А Чесноков теперь уже подкапывался под дверь. Комья земли легко отваливались и падали на дно ямы. Тяжело сопя, Рублев выгребал их. Вскоре он уже мог, согнувшись, приложив ухо к холодной ночной земле, увидеть по ту сторону двери звездное небо. Но голова все еще не могла пролезть под порог, слишком маленьким было отверстие. Он стал работать с удвоенным упорством, словно истекающая слюной голодная собака, отрывающая закопанную месяц тому назад недогрызенную кость.
– Теперь дело пойдет быстрей.