Комбинация
Шрифт:
Как он тут проскочил и откуда взялся было решительно не понятно. Но факт на лицо. Топляк. Об него даже веслом задели. Стукнув. Паренек, сидящий на весле прям специально по нему ударил. Не поверил. Вон ведь — шутки шутили, указывая на него и сказывая будто бы живность это какая. А этот не сдержался. Проверить решил. То ли смелый, то ли дурак, то ли наоборот все метко разглядел. Потому как если это оказалось спиной водного жителя, то шлюпке несдобровать. Он бы ее легко перевернул или даже бы разбил…
Крюйс медленно проводил взглядом это бревно. Задумчиво.
Большая часть русского флота здесь в устье Дона и представляло собой жалкое зрелище. Наспех построенные корабли из сырой древесины. Собранные тяп-ляп.
Воевать с такими было самоубийством.
Во всяком случае выходить открыто, сходясь линиями и колоннами. Даже на равных…
Это был не флот, а… топляк.
Во всяком случае в глазах опытного моряка, прошедшего школу от юнги до адмирала. Топляка. Вроде того бревна, что уплывало в сторону османского флота…
— Удумал что? — оживился казачий голова, пообещавший его тишком вывезти к кромке зарослей. И выполнивший свое обещание.
— Удумать то удумал… да только риск велик. Промахнемся — голову снимут, а преуспеем — золотом осыплют.
— И ты еще раздумываешь?! — воскликнул казачий головой. — Это же считай верное дело!..
Ранним утром 26 апреля 1701 года из дельты Дона стали выходить корабли.
Тихо.
Без всяких огней.
Пока еще даже заря только-только стала загораться. Но едва-едва. И водная гладь покамест утопала во тьме. Отчего эти безмолвные едва различимые силуэты и не разобрать было.
Адмирал Крюйс оставил для флота лишь корабли, находящиеся в приличном состоянии и пригодные на его взгляд к боевым действиям. Относительно пригодные, разумеется. Все остальное он безжалостно списал в брандеры, разоружив, сняв пушки. Не все — только самые ценные. Частью оставил мелочь, зарядив их картечью.
К таковым были отнесены все шестнадцать кораблей кумпанской постройки, отличавшиеся крайне низким качеством. И едва ли пригодных для какого-либо иного дела. За некоторым исключением, но и там были вопросы. Было видно — строили на отвяжись. Пусть и местами с запахом и претензиями. Сюда же, в брандеры, пошли три из четырех трофейных османских линейных корабля, весьма немолодых и требующих тимберовки. То есть, как минимум замены обшивки. Что в текущих условиях было сделать едва ли реально. Он бы и четвертый пустил на это дело, но он болтался где-то в Черном море под командованием какого-то пирата. Тот был посвежее, но не сильно. Также в брандеры пошли два русских линейных корабля самой первой постройки — Разженное железо и Святой Георгий. Практически сгнили уже и едва держались на плаву. А также пять брандеров специальной постройки.
Строго говоря оба галеаса избежали участи стать брандерами по той же причине, что и один из турецких трофеев. Из-за нахождения в Черном море на рейде. Их техническое состояние вызывало много вопросов. Но активное использование сыграло им добрую службу — присматривали за корпусами. Оттого хоть и плохи они были, но покамест рабочие. Впрочем, окажись они тут — тоже пошли бы в дело.
Таким образом из дельты Дона вышло двадцать шесть брандеров разом. Натуральная армада, собранная по принципу: кушайте, кушайте гости дорогие, все равно выбрасывать. Никогда и никто не использовал это средство ТАК массово… Во всяком случае адмирал не сумел вспомнить подобного случая. Даже во время разгрома Великой армады пустили всего восемь брандеров. А тут… польза со всех сторон. Петр настроил кучу всякого говна, с которым непонятно было что делать. И, сгорев, они высвобождали средства, отпускаемые на флот для других кораблей… хотя бы для должного обучения экипажей [48] …
48
Петр свет Алексеевич в истории с этим флотом держался довольно пагубной, но крайне популярной в московском менеджменте XXI века практики — сервисы вводил, а поддержку им не обеспечивал. То есть, должного содержания кораблей и обучениях их экипажей не велось. Все оставалось шло по наитию. Из-за чего корабли оказывались пудовыми гирями на бюджете страны, впустую сгнивая. То есть, пуская на ветер огромные деньги. Из-за чего корабли и люди были, а флота и моряков едва ли наблюдалось. Крюйс пытался переломить ситуацию, но… только теперь получил к этому возможность. Потому как «чемодан без ручки», настроенный Петром и выкинуть было жалко, и использовать не имелось никакой возможности.
Выходя из дельты от брандеров отваливали шлюпки. Увозя экипажи. Неполные. Но, впрочем, достаточные для того, чтобы поставить паруса не спеша и вывести корабли в море. А дальше — в шлюпку и на берег. Оставляя в этих импровизированных брандерах лишь горстки людей для более точного наведения и своевременного поджога…
Турки хоть и спали, но эти силуэты не прозевали. Хоть и не сразу. Заметили лишь когда те подходили уже к стоящему на якорях флоту — сунувшись промеж галер, размещенных ближе к дельте.
Крики.
Шум.
Гам.
Даже отдельные выстрелы.
Но поднять паруса линейные корабли уже не успевали. А галеры…
Если бы имелся запас времени, возможно перехватили бы. А так… Просто навели суету и давку, провоцируя столкновения. Тем более, что с брандеров то и дело раздавались картечные выстрелы — это оставшиеся на борту канониры бегали с пальником вдоль пушек малых калибров и ловили моменты. То тут жахнут дальней картечью. То тут. Отчего суета и сутолока только усиливалась. А галеры, вроде как идущие на перехват брандера, получив два три выстрела вдоль палубы, отворачивали… Да там любой бы отвернул, получив несколько пригоршней крупной чугунной «сливы», учиняющей жуткие вещи с открыто расположенным экипажем. Причем в темноте не было понятно — пристрелка ли это и не ударят более тяжелые пушки следом. Что стало бы совсем катастрофой…
Наконец брандеры вспыхнули.
Один за другим, охватываясь пламенем. И освещая все вокруг.
Минута.
И начали раздаваться первые удары от столкновений. Брандеры таранили самые крупные и опасные линейные корабли. Намертво с ними сцепляясь рангоутом и такелажем. Здесь даже кошки не требовались. Сами справлялись.
Команды же брандеров, те самые, что оставались наводить их на цель, выпрыгивали за борт, и забираясь в шлюпку, отходили. В той сутолоки, что уже творилась на стоянке флота на них никто не обращал внимание. Ну спасаются и спасаются. Кто такие? Да вроде и не разберешь. Ну и вон какие пожары! Корабли пылали своими просмоленными или промасленными парусами словно гигантские пионерские костры, уходя языками пламени на два-три десятка метров. Зрелище столь же ужасное, как и прекрасное. Не до шлюпок было…
Паника нарастала.
Галеры метались.
Линейные корабли, которые избежали брандеров, рубили якорные канаты, поднимали паруса и пытались вырваться из всей этой давки и пожаров. Уходя хоть куда-нибудь. Главное отскочить подальше и не сгореть. Но это получалось отнюдь не так-то и просто, как хотелось бы. То и дело происходили столкновения. Разной тяжести. Иной раз линейные корабли сцеплялись рангоутом. Иной — страдали галеры.
Свежий ветерок же разносил обрывки горящих парусов.
Падали мачты, охваченные огнем, иной раз задевая находящееся рядом судно.
А между всеми этими титанами метались шлюпки и одиночные пловцы, пытавшиеся хоть как-то спастись. Впрочем, холодная вода не благоволила тем, кто не смог найти места в шлюпке. У Крюйса для финальных команд были приготовлены и теплые пледы, и крепкие напитки в шлюпках. Да и в воде ребятам предстояло пробыть всего несколько минут. А тут… тут по-разному выходило. Но в основном пловцы шли на дно, теряя силы от переохлаждения. Если конечно их до того не зашибло кораблем, веслом или шлюпкой. Что во многом облегчало их участь ускоряя смерть и делая ее менее мучительной…