Комдив
Шрифт:
Взяв телефонную трубку, Севастьянов велел связистам соединить себя с командующим фронтом. Пришлось прождать почти полчаса, так как командующего не было на месте. Наконец раздался телефонный звонок.
– Здравия желаю, Николай Фёдорович, это вас генерал Севастьянов беспокоит. У меня только что был полковник Прохоров, и у него есть интересная идея, как устроить немцам неприятный сюрприз.
– День добрый. Наслышан я про полковника Прохорова. Вот что, судя по всему, тут не на два слова разговор, так что езжай, пожалуй, ты ко мне в штаб фронта, там спокойно и обсудим, что твой полковник опять придумал.
Севастьянов положил трубку. С одной стороны, ему не хотелось ехать в штаб фронта, а с другой – это действительно не телефонный разговор: не дай бог, информация к немцам уйдёт, тогда последствия могут быть совершенно непредсказуемыми.
Вызвав свою машину и охрану, Севастьянов поехал в штаб фронта, куда и прибыл хоть и без приключений, но уже под вечер. Ватутин оказался свободен, а потому, позвав ещё начальника штаба и члена военного совета, он и выслушал Севастьянова.
– Добрый день, товарищи. Генерал Севастьянов, командир четвёртой гвардейской армии. Сегодня ко мне обратился командир одной из моих дивизий полковник Прохоров.
– Генерал, это не тот Прохоров, что осенью сорок первого вывел из киевского котла штаб генерала Кирпоноса? – спросил его генерал-лейтенант Павлович, исполнявший обязанности начальника штаба Воронежского фронта.
– Он самый. Хотя сам он ещё очень молод, но голова у него варит отлично.
– Так что он предложил? – нетерпеливо спросил Ватутин.
– Он предлагает устроить немцам фальшивый прорыв.
– Это как? – спросил уже член военного совета фронта генерал-лейтенант Хрущёв.
– Он предлагает на подходящем месте позволить немцам прорвать наш фронт и пропустить их на десять-пятнадцать километров вглубь нашей обороны. В подходящем месте их встретит и остановит заслон, тем самым заставив немцев подтянуть резервы. Когда достаточное их количество скопится перед заслоном, мощным фланговым ударом перерубить пробитый коридор, а затем устроить скопившемуся противнику огневой мешок. Ловушка рассчитана максимум на дивизию противника, в любом случае большее количество пропускать нельзя. Мы стягиваем к заслону всю тяжёлую артиллерию моей армии, а также штурмовые самоходки. Все противотанковые самоходки становятся в оборону вместе с двумя моими дивизиями, ещё две дивизии рассредоточиваем на флангах, чтобы немцы не разбегались.
– А дивизия Прохорова что будет делать? – спросил Ватутин.
– Дивизия Прохорова делится на две части и сначала фланговым ударом закрывает немецкий коридор, а затем, развернувшись на две стороны, держит оборону и по возможности наносит прорвавшимся немцам удар с тыла. Как только коридор схлопывается, мы наносим по немцам артиллерийский удар, после чего переходим в контратаку, где главную роль играют мои тяжёлые танки, которые поддерживают противотанковые самоходки, и пехота на бронетранспортёрах.
– А Прохоров точно сможет сначала перерубить коридор, а затем удержать его?
– Сможет, товарищ Хрущёв, опыта ему не занимать, сил тоже достаточно. Кроме того, ему помогут наши части, через чьи позиции будут прорываться немцы, ведь они потом снова займут свои позиции, а Прохоров лишь поможет им частью своих сил. Основной свой удар он потом нанесёт в тыл прорвавшемуся противнику.
– Давайте глянем на карте, где можно осуществить такую операцию.
Все подошли к стене кабинета, на которой висела большая карта. Около получаса присутствовавшие в кабинете командиры обсуждали план предложенной операции. Наконец вчерне план был разработан. Теперь в течение недели надо было незаметно для противника подготовить позиции и перебросить части 4-й гвардейской армии на места, её использование позволяло не отвлекать войска с передовой. Если всё пройдёт успешно, ущерб немцам будет не очень большим, но и он может сыграть решающую роль в предстоящем большом сражении.
Севастьянов после совещания к себе не поехал, так как уже наступал вечер, а срочных дел не было. Поужинав вместе с остальными генералами, он остался на ночь в штабе Ватутина и к себе двинулся следующим утром.
Звонок Севастьянова прозвучал только в середине следующего дня. Главным было то, что мою идею в штабе фронта одобрили, правда, решили всё без меня, но это уже мелочи. Получив высочайшее одобрение, а также узнав место засады, я, взяв свою охрану, поехал туда осмотреть всё на месте.
Место, где планировали остановить немцев, находилось примерно в тринадцати километрах от передовой. Тут к дороге, которая как раз и шла от переднего края, справа подходила небольшая, но топкая речка, чуть ли не ручеёк, а слева через пару километров начинались леса. Зато в направлении передовой было много свободного места, как раз достаточно, чтобы немцы начали скапливать там свои войска.
Проехав по дороге почти до самой передовой, я изучил место предстоящих действий, а затем, оставив машины в отдалении, мы пешком прогулялись ближе к передовой и осмотрели окрестности. В принципе, место было выбрано неплохое. Конечно, были свои недостатки, но, думаю, в любом случае лучшего места для задуманного нам не найти.
Оберфельдфебель Йенс Хайниг
Русская кампания нисколько не походила ни на Польскую, ни на Французскую; хотя нет, было немного похоже на Польскую: там тоже попадались поляки, которые фанатично сражались до смерти. Если в начале войны Йенс нисколько не сомневался в победе вермахта и Великой Германии (вон как они браво продвигались вперёд в самом начале войны, несмотря на ожесточённое сопротивление русских), то уже осенью он не был так уверен. Продвижение сначала значительно замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Затем был разгром под столицей русских Москвой. Уже летом следующего, 1942 года вермахт снова показал русским, как надо воевать, разгромив под городом Харьковом очередную орду русских варваров, однако затем был Сталинград, где вермахт в очередной раз понёс поражение.
И вот сейчас должно было состояться решающее сражение, в котором вермахт окончательно разобьет русских. Они наконец сдадутся, а ему, оберфельдфебелю Йенсу Хайнигу, выделят приличный участок русской земли под поместье и русских рабов. Вот сейчас Йенс и зарабатывал себе поместье с рабами.
Русские, как всегда, фанатично оборонялись. По данным стратегической разведки, они стягивали сюда войска, вот его подразделению и дали задание разведать обстановку в русском тылу.
Линию фронта они перешли два дня назад, причём для отвлечения внимания русских разыграли похищение часового. Трое камрадов в немецких сапогах тихо сняли и утащили к себе русского часового. К сожалению, взять его живым не получилось: тот в самый последний момент заметил камрадов, и его пришлось убить, хорошо, что кровь на землю не пролилась. Камрады, оставив следы, утащили труп русского часового к себе, делая вид, что он живой и его утащили для допроса, а никаких других немецких разведчиков здесь не было. Йенс же вместе с пятёркой камрадов были одеты в русскую военную форму и русские сапоги и вооружены русским оружием. Благополучно преодолев русские укрепления, они скрылись в лесу.