Комедии

Шкваркин Василий Васильевич

С о ф ь я С е р г е е в н а. Значит, тебе этого мало? «Не было»! Нет, было, было, было!

П р у ж и н и н. Оставим эту тему. Разрешите, я включу радио. (Включает.)

Из рупора слышен трагический баритон Алеко: «И что ж… Земфира не верна, Земфира не верна! Моя Земфира охладе-е-ла-а-а!» Пружинин машет руками, бежит и выключает радио.

С о ф ь я С е р г е е в н а. Вот! По радио неправды не скажут!

А

н я (отводит Блажевича в сторону). Объясни своей матери, что и ни в чем не виновата.

Б л а ж е в и ч. Невозможно: она сегодня же все разболтает.

Оба возвращаются к столу. Пауза.

С о ф ь я С е р г е е в н а. Вот, пьют чай… Со стороны можно подумать — счастливая семья.

А н я. Андрей, пойдем после завтрака на теннис.

С о ф ь я С е р г е е в н а. На теннис? В культурном государстве за это вас побили бы камнями! Андрей, неужели ты забыл, в каком ты положении?

Аня убегает в дом.

И она, она еще обиделась!

Б л а ж е в и ч. Довольно! Это невыносимо!

С о ф ь я С е р г е е в н а. Воды, воды!

П р у ж и н и н. Не волнуйтесь!

Б л а ж е в и ч. Так жить нельзя…

С о ф ь я С е р г е е в н а. Да, пока эта особа в доме — порядочная жизнь невозможна. Изменить молодому, красивому — и с кем? С Изнанкиным! Хоть бы фамилия была другая…

На площадку, а потом на террасу входит В а л е н т и н а Н и к о л а е в н а.

В а л е н т и н а Н и к о л а е в н а. Здравствуйте, Софья Сергеевна. И дядя Юра у вас?

Софья Сергеевна целует Валентину Николаевну.

С о ф ь я С е р г е е в н а. Валентина Николаевна, вы слыхали о нашем несчастье?

В а л е н т и н а Н и к о л а е в н а. Да, сегодня только об этом и говорят.

С о ф ь я С е р г е е в н а. Андрей, ты слышишь?

Б л а ж е в и ч. Да-да, слышу, слышу!..

С о ф ь я С е р г е е в н а. Вы видите, в каком он состоянии?

П р у ж и н и н (Софье Сергеевне). То, что испортила одна, может исправить только другая женщина.

С о ф ь я С е р г е е в н а. Дай-то бог! (Истово крестится.)

П р у ж и н и н. Оставим их.

С о ф ь я С е р г е е в н а, П р у ж и н и н и Д а р ь я уходят в дом.

В а л е н т и н а Н и к о л а е в н а. Андрей Петрович, я вас понимаю: я тоже недавно в Ленинграде разошлась с мужем.

Б л а ж е в и ч. Но ведь я с женой не расхожусь.

В а л е н т и н а Н и к о л а е в

н а. Как? Вы хотите остаться с ней? Чтобы вас жалели мужчины и презирали женщины? Нет, измена смывается только изменой! Конечно, вам сейчас тяжело. Когда мне пришлось уходить из дому, я сама себе казалась маленькой девочкой, у которой подгибаются ножки, которая вот-вот упадет и замерзнет в сугробе. Правда, это было летом, и я уехала на машине, но мне так казалось. Вот и вы сейчас маленький брошенный мальчик.

Б л а ж е в и ч. Позвольте, какой же я брошенный?

В а л е н т и н а Н и к о л а е в н а. Не спорьте, я чуткая и все вижу.

Оба садятся на ступени крыльца.

Дайте мне вашу руку. Как странно, мы знакомы только две недели, а кажется, что все это уже когда-то было: мы вот так же сидели, а жена вот так же вам изменяла, и было так хорошо… Нет, довольно, довольно лирики! Поговорим о другом… Вы знаете, это я подала дяде Юре мысль назначить вас управляющим.

Б л а ж е в и ч (встает). В таком случае я отказываюсь от этого места. Я не хочу, чтобы мне протежировала женщина. Лучше вернемся к лирике. Как мы сидели? (Садится, обнимает Валентину Николаевну; теперь ее плечи у него на коленях.) Мы так сидели?..

В а л е н т и н а Н и к о л а е в н а. Нет, кажется, не так…

Б л а ж е в и ч. Так-так… я же помню. Теперь вы маленькая девочка… Замерзаете в сугробе… Ну, замерзайте. Закройте глаза. Вот я нашел вас… поднял. (Берет ее на руки.) И пытаюсь отогреть своим дыханием… (Целует Валентину Николаевну.)

Из дачи выходит А н я, Блажевич ставит Валентину Николаевну на ноги и толкает ее.

В а л е н т и н а Н и к о л а е в н а. Зачем вы меня трясете? (Открывает глаза, видит Аню.) Как! Вы еще здесь? Странно! (Медленно уходит.)

А н я. Ты целовал ее?

Б л а ж е в и ч. Это она меня целовала. Вот до чего ты меня довела… Ты во всем виновата!

А н я. Я виновата? В чем?

Б л а ж е в и ч. А твои показания на суде? Дурацкие подарки! Эти встречи с мерзавцем Изнанкиным!

А н я. Ты же сам меня умолял так говорить на суде, а когда я отказывалась, хотел застрелиться.

Б л а ж е в и ч. Теперь я еще больше хочу застрелиться! Теперь все знают, что ты мне изменяла. Кругом кричат об этом! Я ревную, я ревную! Ты меня сделала несчастным!

А н я. Я же не изменяла тебе на самом деле!

Б л а ж е в и ч. Изменяй на самом деле. Пожалуйста! Но чтобы этого никто не видел. А чего стоит верность, о которой знаю я один? Что важнее — факт или общественное мнение? А знаешь, чего ждет общественное мнение? Нашего развода. Да!