Комедия убийств. Книга 1

Жанр: психоделический мистический триллер из жизни современных российских граждан и их далеких западноевропейских предков в четырех действиях с прологом и эпилогом.

Время и место действия: IX век — Испания и Северная Норвегия. XI век (1060 — 1098) — Южная Италия, Эпир, город Антиохия. Середина восьмидесятых годов XIX века — Соединенные Штаты, Калифорния. Наши дни — Москва, восток Чукотки, области Нечерноземья.

Герои: так как данная книга является идейным продолжением романа «Кровь героев», то в ней действуют и некоторые его персонажи. В частности, Александр Климов, его старый армейский товарищ Валентин

Богданов и Эйрик Бесстрашный.

Как принято выражаться, по многочисленным просьбам зрителей, не мог не войти в предлагаемое вашему вниманию произведение и господин политик нового типа Анатолий Эдуардович Олеандров, председатель Русской национальной партии, кандидат (к счастью, не состоявшийся) в президенты РФ.

Используемое оружие: пистолету: ТТ, ПМ, кольт, автоматы Калашникова и ППШ, а также и «любимец публики» револьвер Кольта сорок пятого калибра образца 1873 года. Зенитных пулеметов и ракетных установок «град» нет. Средневековье, само собой разумеется, предлагает свой набор средств нападения и защиты: копья, мечи, сабли, кинжалы, ножи, самострелы, шлемы, щиты и кольчуги.

Приходится признать, что порой герои ведут себя не вполне по-джентльменски: оскорбляют друг друга, стараются убить (иногда им это даже удается), используют нетрадиционные средства для достижения победы над врагом, а именно пускают в ход когти, зубы и, что совсем уж печально, клювы. Однако не это самое ужасное, главное состоит в том, что некоторые из персонажей, преследуя личные, зачастую даже и не корыстные цели ставят под угрозу здоровье и даже жизнь простых мирных граждан, вторгаясь в глубины их подсознания.

Средства передвижения: боевые кони, походные клячи и вьючные животные, «мерседесы», БМВ, «ауди», шикарные джипы, скромные «жигули» и less but not least (последний по рангу, но не по значению) старичок «ушастый» «запорожец».

Настоящее произведение не рекомендуется для прочтения лицам, не достигшим шестнадцати лет, а также для постановки в самодеятельных школьных драмкружках.

Желаю не скучать.

• С уважением и любовью.

А. Колин.

Июнь 1996 г. Москва

Уже полтора часа кружил вертолет, принадлежавший геологоразведовательному управлению, над бескрайней и безрадостно голой чукотской тундрой, такой знакомой и близкой всем, кто находился в чреве стальной птицы. Белая пустыня — сотни дней пешего пути, как сказали бы в старину.

Внизу от разбросанных то там, то тут пирамидок яранг, точно из кратеров крошечных вулканов, курясь, поднимались дымки очагов — свидетельства человеческого присутствия. Жилища пастухов, их олени, — больше, казалось, никто и ничто не живет здесь. Так было встарь, тысячу лет назад, так, или почти так, есть сейчас и так будет через год, через десять лет, через сто… если, конечно, вообще что-то будет.

Вертолет — птица цивилизации с могучим, не ведающим усталости сердцем — проносится над белым снежным морем, покрывая десятки километров за считанные минуты. Внутри его — люди…

Составилась веселая компания: участковый милиционер старший лейтенант Андрей Петрович Корниенко с приехавшим в отпуск с далекого Черного моря младшим братом лейтенантом ВМФ Олегом и Гена, муж Марины — школьной пассии младшего Корниенко. У нее дома братья продолжали веселую гульбу,

начавшуюся почти неделю назад. Именно из-за Маринки оказались здесь мужчины, — Олегу втемяшилась в голову идея пострелять во вредивших оленеводам хищников.

Единственным недобровольным членом экспедиции являлся пилот вертолета Коля. К нему определение «веселый» совсем не подходило, так как из четырех мужчин, находившихся на борту вертолета, трезвым был только он один, а потому поводов для веселья решительно никаких не видел, наоборот, мысленно ругал себя за то, что сразу не послал участкового к черту, — жалобы населения ему, видите ли, поперек горла. Вертолетчик отлично понимал истинные причины, заставившие Корниенко организовать рейд против мифических волков-людоедов.

Некоторые всерьез обсуждали находку оленеводов — растерзанное человеческое тело! У любого нормального человека между тем не возникало сомнений, что это — фокус-покус, чушь и ерунда, выдумки досужих граждан — не было никакого трупа. Просто участковый хочет покрасоваться перед братом. Залили глаза, и на подвиги потянуло. Чего с них взять? Молодняк — одному «четвертной» едва стукнул, второму и того меньше..

Сначала подались было к северу, но, быстро переменив намерение, устремились в прямо противоположном направлении, к шестьдесят четвертой параллели. Там, в бассейне реки Анадырь, кочевьев было больше, хотя труп (никакой, конечно, не труп — окровавленные тряпки) нашли как раз севернее. Забыв о… квази-трупе, братья и их товарищ (надо ли*товорить, что все трое то и дело «усугубляли», плеская водку в захватанный пальцами стакан) время от времени принимались напряженно вглядываться в унылый пейзаж.

— Вот он, вот он! — завопил моряк, хватаясь за СВД [1] из арсенала брата, состоявшего, кроме вышеупомянутой винтовки, из АКС и пистолета Макарова (с ним старший лейтенант милиции почти никогда не расставался). Гена оставил жену дома (разобраться с ней; чтоб не строила глазки бывшему кавалеру, он решил позже), зато прихватил двустволку двенадцатого калибра.

— Кто?! Где?! — закричали чуть ли не хором товарищи.

— Да куда ты, м-м-мать!.. — Гена схватил за шиворот не в меру горячего лейтенанта, предотвратив его попытку как можно быстрее покрыть расстояние до земли (и всего-то двести метров — рукой подать), чтобы добыть шкуру серого хищника в схватке один на один.

Именно так можно было истолковать порыв Корниенко-младшего, который едва не вывалился из открытой двери вертолета.

— Пристегнись, придурок! — завопил участковый, трезвея на глазах. — Это собака, дурень, са-ба-ка!

— Домой бы надо вертаться, мужики, — обернувшись назад, прокричал пилот. — Пургу обещают.

Участковый и сам понимал, что экспедиция не удалась и если пилот говорит, что надо возвращаться, значит, надо возвращаться. Синоптики, конечно, могут и пошутить, но береженого Бог бережет, — погода в краю родном, особенно весной и осенью, весьма изменчива, а оказаться за здорово живешь застигнутым стихией в двух с лишним сотнях километров от дома перспективка малоприятная.