Комедия убийств. Книга 2
Шрифт:
«О Господи! Кто о чем…» — мысленно застонал Валентин, а вслух проговорил как можно тверже:
— Ты должна мне помочь. За нами «хвост». Да не вертись ты, все равно ничего не увидишь. Смотри, видишь вон там впереди дом?
И верно, слева по курсу располагалось находившееся на реконструкции здание, судя по всему, еще довоенной постройки, — подрядчики, исполняя замысел архитектора, сохраняли фасад, все прочее они возводили заново.
Девушка кивнула:
— Вижу.
— Сейчас я сделаю финт ушами, не в буквальном смысле… Я выйду из машины, а ты… ты постарайся вырулить и приезжай к… к Дому кино как можно скорее. Найдешь
— Найду, — Зинаида опять кивнула и нахмурила бровки, как ребенок, который заподозрил взрослых в том, что они готовятся обмануть его. — А если… если мы разминемся?
— Тогда… Тогда увидимся вечером у меня… Держись!
По встречной полосе машины катились чуть быстрее, чем по той, по которой ехала «семерка» Козлова, и интервал между ними, хотя и маленький, все-таки существовал. Майор решился: была не была! Он резко повернул руль влево и нажал на педаль газа. Только бы успеть! Только бы проскочить. Создавая угрозу аварии, ведомые Богдановым «жигули» промелькнули буквально в нескольких сантиметрах перед носом тупорылого КамАЗа, благополучно миновали встречную полосу движения и выскочили левыми колесами на тротуар как раз между двумя деревьями.
— Я не выеду отсюда! — в ужасе воскликнула Зинаида.
— Тебя отсюда «выедут»! За счастье почтут.
Покинув салон «семерки», Богданов со спринтерской скоростью помчался в направлении пере-страемого дома.
Двое из троих молодых людей, сидевших в неприметной, с подгнившим кузовом «девятке», слишком поздно поняли, кто так бешено мчится через тротуар; покинув водителя, они, не дав ему никаких указаний, рискуя угодить под встречный автомобиль, устремились вдогонку за «объектом».
Вихрастый молодой человек, этакий Шура Балаганов, «клоун» из цирка на Цветном бульваре, и его спутник, маленький, верткий, сидевший за рулем Анвар Алиханов, отставшие от «девятки» на три корпуса, повели себя иначе.
— Что предпримем? — спросил Анвар.
Напарник, которого родители и вправду нарекли Сашей, а друзья звали Шуриком, носил фамилию Миронов и звание офицера ФСБ, к сыновьям лейтенанта Шмидта себя никогда не причислял и в трамваях не «щипал». Он взял рацию, вызвал по ней некоего четвертого и попросил его устроить шмон серой «девятке» с номерным знаком…
— Ты, Анвар, на тачке давай, — сказал он. — И телку паси, на всякий случай, а я своим ходом, на метро поеду.
— Эх, сейчас бы «жучка» поставить, — мечтательно проговорил Алиханов, и в глазах его сверкнули лукавые искорки. — Интересно, о чем они там болтают.
Миронов покачал головой и возразил:
— Там и так уже два маяка, наш да этих деятелей, а он, может статься, совсем бросил машину, заметив «хвост».
— Нас? — воскликнул Анвар так, словно его оскорбили в лучших чувствах.
— Их. Тоже еще слоны в посудной лавке, — бросил Саша. — Не забывай, он все-таки наш… К тому же у нас с тобой никакого «жучка» и нет. — Открывая дверцу собой, он добавил: — Ладно, держим связь, пока.
Майор, имея пару десятков метров форы плюс жгучее желание избавиться от слежки, обставил преследователей. Молодость проиграла, при этом весьма глупо засветившись.
«Это не наши и… и не менты, — с уверенностью подумал Богданов. — Ромка, сучонок! Ему-то чего надо? Камушек надеется к ручонкам прилепить? Не по нему каравай! Подавится!.. Однако кто же грохнул господина Шаркунова?
Мысль неприятно поразила его; майор постарался отбросить ее, она, не желая сдаваться, все равно напоминала о себе. В конце-то концов с Лукьяновым они вовсе даже не были такими уж давними приятелями, как с Процентом, а ведь говорят, что старый друг лучше новых двух. Лучше? Ну уж дудки!
Около метро продавали газеты, в глаза бросился жирный заголовок: «Ночь смертей». Валентин купил газету и, на ходу развернув ее, буквально остолбенел.
Богданова толкали озлобленные пешеходы, до сознания его сквозь какую-то пелену доносилось милое сердцу простого совет… русского человека: «Урод!», «Козел!», «Встал тут!», «Заснул, что ли?!»
Уносимый бурным людским потоком на другую сторону улицы, Валентин повторял:
«Ну и дела… Новый Оборотень…»
Со смертью Олеандрова неизвестный злодей-убийца, казалось, отнял у Богданова что-то дорогое. Нет, все-таки маловато общался Валентин с профессором Стародумцевым, не привык он к мысли о безнадежности мщения, не желал подставлять другую щеку, хотел сам, сам наступить на горло господину засранцу нового типа. Некий «аз» воздал за Милентия Григорьевича, за генерала Орехова, за него, майора Богданова.
«Нас мало, но мы еще есть!» — вспомнил Валентин слова, которыми завершалась книга Монтевила, будущего бандита Бладэкса.
— Нас мало! Нас! — Майор ткнул себя пальцем в грудь. — Мало, но мы еще есть!
— Что с вами? — услышал он негромкий участливый голос. — Что-то случилось?
Богданов повернул голову и увидел человечка лет пятидесяти — пятидесяти пяти в светлом плаще, кругленьких очочках и старомодной фетровой шляпе.
— Вам плохо? — спросил старичок.
— Нет, — улыбнулся Валентин. — Мне хорошо.
СII
«Мы не сделали скандала, нам вождя недоставало, настоящих буйных мало, вот и нету вожаков», — совершенно справедливо подметил народный поэт. Но и замечание относительно того, что удавшийся мятеж — революция, а не удавшийся — бунт, также верно.
Один из… бунтовщиков потирал единственной здоровой рукой быстро заплывавший глаз, а второй, лежа на кушетке с запрокинутой головой, прикладывал мокрый носовой платок к переносице, стараясь остановить носовое кровотечение. Из всех троих, видимо, не пострадала только Наталья — дама. Перед ней виновник столь плачевного состояния ее… сокамерников, пожилой, но очень бодрый, невысокий и вместе с тем впечатляюще широкоплечий мужчина с благородным лицом, даже извинился. Уверив ее, что ни в коем случае не толкнул бы даму, если бы не… столь сложные обстоятельства.