Кометы Оорта

Пол Фредерик

Но мальчик с Земли не отставал. Все виды игр. Ожидание денег, и Взрыв, и Желание.

— Я имею в виду игры на состязание. Военные игры. Игры в преступления.

— Думаю, я никогда ничего такого не видел, — сознался Деккер.

— Я так и думал, — спокойно сообщил в ответ Эван, лениво и самоуверенно поглаживая спину Ины. — А что ты делаешь? Я хочу сказать, твой отец?

— Взрыватель в Оорте, — ответил Деккер, опуская глаголы во избежание необходимости говорить о том, с ним ли его отец.

— Взрыватель в Оорте, — эхом отозвался Эван, явно пытаясь сделать вид, что это произвело на него впечатление. — Как интересно, Деккер. А у меня нет ничего такого славного. Просто обыкновенный менеджер инвестиций, если ты знаешь, что это такое.

Деккеру уже порядком надоели люди, полагающие, что он не знает, что есть что. Особенно, когда он действительно не знал.

— Что-то, связанное с Бонами, — рискнул он, полагая, что все, кто здесь присутствует, так или иначе с ними связаны.

— Да, более или менее. Знаешь, кто-то ведь должен их покупать, я хочу сказать, за настоящие деньги. Мы — те, кто облегчает им эту покупку, и именно так продаются ваши Боны. Это означает, — скромно продолжал он, — что мы — те люди, кто делает это все для вас. Взрыватели в Оорте — это прекрасно, но это требует денег — привести сюда все эти кометы. Без нас эта планета навсегда останется бесполезной пустыней. Но, — подмигивая, добавил он, — не надо меня благодарить. Выпей еще вина.

— Думаю, ему стоит что-нибудь съесть, — сказала Аннета.

Деккер не заметил, как она вернулась.

— Что ты ел, Деккер?

Он попытался вспомнить.

— Что-то из убитого животного.

По все небольшой группе пронесся сдавленный вздох, а Эван рассмеялся.

— О Деккер! Ты излишне щепетилен. Почему ты говоришь «убитое мясо»? Ты думаешь, что мы стали бы есть его, пока оно еще бегало?

Деккер с минуту собирался с мыслями, пока не вспомнил ответ на это, — он происходил от бесчисленных уроков уступчивости так давно, что теперь жил в нем на уровне подсознания.

— Потому что мы всегда так говорим. Это, знаешь ли, для того, чтобы напоминать нам, что для того, чтобы мы ели уб… мясо, кого-то пришлось зарезать.

Эван широко распахнул глаза, прикидываясь удивленным.

— Но для того мы и существуем, мальчик. Нет, не волнуйся. Ну же, давай свой стакан.

Проблема с вином в том, что оно согревает вас, веселит, хотя и, кажется, заставляет вас чувствовать, что кожа у вас на лице стягивается, и пол не представляется столь прочным, как следовало бы.

Впрочем, Деккер решил, что держится он довольно неплохо. Эван, наконец, оставил его в покое… Деккер приметил его в дальнем углу с Аннетой Каши, причем выглядел он рассеянным, в то время как девочка за что-то отчитывала его — и Деккер просто стал бродить по комнате, разговаривая со всеми, кто, как ему казалось, разговаривал с ним. Некоторые, в особенности, смуглая женщина с прямыми, угольно-черными волосами, похоже, не очень-то хорошо его понимала, а когда она заговорила с ним, он был немало удивлен, что к нему обращаются на каком-то неизвестном языке.

Но остальные были вполне милы. Например, мать Аннеты. Он не совсем понял обеспокоенное выражение ее глаз, но, когда она спросила его о его деме, он был рад рассказать ей о деме Сагдаев. Деккер описал ландшафт комнаты и медную шахту, рассказал, как они концентрируют жар солнца, так чтобы из медной руды тек чистый металл, и как обычно связанный кислород дополняет запасы дема. Он собирался уже объяснить некоторые различия между Сагдаевым и Санпойнт-Сити, когда обнаружил, что она его больше не слушает. Это его удивило, поскольку он не помнил, как она отвернулась. Не помнил он и то, откуда у него в руках снова появился полный стакан, но весело поднес его к губам. Удивительно, как улучшился вкус жидкости.

Он, Деккер чувствовал в этом уверенность, прекрасно держится на этой странной вечеринке, где одни люди пытаются произвести впечатление на других, вместо того, чтобы помочь им чувствовать себя счастливыми, как и полагается на вечеринке. Больше всего его удивлял установленный порядок уступок: богатым уступали не столь богатые, а к марсианской чете снисходительно относились все остальные. Это беспокоило Деккера. Однако даже марсиане улыбались так, как будто наслаждались всем этим изобилием и смехом.

А надоедливый землянин Эван, все наполнял и наполнял стакан Деккера, и все кругом казалось еще более ярким и прекрасным, и удивительным до того самого момента, как он почувствовал, что его подняли и понесли.

— Откуда ты? — прохрипел он, извернувшись, чтобы взглянуть, в лицо Тинкера Горшака.

— Пришел забрать тебя, дурак, — прорычал Горшак. — Знал же я, что ты выставишь себя полным дураком. Заткнись. Что тебе сейчас нужно, так это хорошенько проспаться.

11

Неважно, насколько отчаянно вам необходимы вода и воздух, но есть пределы. Вам в любом случае не хотелось бы, чтобы сотня миллионов тонн чего бы там ни было рухнула на вашу планету единым махом. Это затемнит небо таким количеством пыли, которое даже Марс не видел очень долгое время, не говоря уже о сотрясении всего вокруг.

Так что вам придется предпринять определенные меры предосторожности. Прежде, чем ваша приближающаяся комета подойдет так близко, вы всаживаете в ее оболочку разрывные заряды, чтобы разбить ее на возможно мелкие куски. (Мелкими они, конечно, не будут, но все же.) Большая часть фрагментов сгорит или превратится в пар от трения воздуха — для этого достаточно даже разреженного воздуха Марса, — вам остается надеяться, что остаточная активность в таком случае будет, по крайней мере, терпимой.

Кроме того, не захочется же вам, чтобы эти обломки рухнули на поверхность на всей своей изначальной скорости. Поэтому вы так ведете свою комету, чтобы она подошла к планете сзади так, чтобы обе они шли в одном и том же орбитальном направлении вокруг Солнца, что свело бы суммарную скорость до минимума. Потом, в последний момент, вы выпускаете тормозящие ракеты из двигателей Аугенштейна, которые вы предусмотрительно встроили в комету, чтобы еще больше затормозить ее, — так что скорость вашего столкновения немногим больше одного-двух километров в секунду. Тогда аварийно выбрасываете в космос свои Аугенштейны и молитесь всевозможным богам.