Комиссар Дерибас

Листов Владимир Дмитриевич

Подумав, Накамура сказал:

— Несколько человек есть в организации Родзаевского. Они бывали на той стороне, проверены на боевых делах. Люди решительные.

— От Родзаевского не годится. Там все засвечены, их знает ГПУ. Много людей из «Русской фашистской партии» попало в плен к советским пограничникам, и, видимо, кое-кто рассказал все, что знает. ГПУ хорошо информировано об участниках этой организации, это мне точно известно.

Капитан Осава налил водку в рюмки и продолжал:

— Господин Накамура, я вас не тороплю. Можно этот вопрос

решить и завтра. Вы знаете здесь почти всех эмигрантов и, если вспомните кого-нибудь, скажите мне.

Японские офицеры выпили, послушали музыку. Накамура задумался, потом неожиданно спросил:

— Вы знаете Грачева?

— Знаю. Для такого дела он староват.

— Я имею в виду не его лично, а заместителя — Морева. Вы с ним знакомы?

— Нет, но о нем я слышал.

— Морев еще молод, полон сил. Бежал из Советского Союза лет шесть тому назад… Нет, подождите… В 1929 году — семь лет… Как быстро летит время. Так вот, это именно тот человек, который вам нужен. Лютой злобой ненавидит Советскую власть. А там его ждет виселица.

— В Советском Союзе не вешают.

— Ну какая разница — расстреляют.

— Он не согласится.

— В вашей власти его заставить. У него нет другого выбора. И он не предаст.

— Пожалуй! Это кое-что! Как я могу с ним познакомиться?

— Завтра он принесет мне отчет Грачева о поездке на границу. Я могу направить Морева к вам.

— Спасибо, господин Накамура. Я буду ждать Морева в семь часов вечера у себя дома. А до этого, если вас не затруднит, пришлите мне справку о Мореве.

Капитан Осава жил на Мукденской улице в небольшом двухэтажном особняке, в том же доме, где размещалась редакция газеты «Харбинское время». Редакция находилась на первом этаже, а японский разведчик жил на втором. Это было удобно: трудно было проследить, кто идет к Осаве домой, а кто — в редакцию газеты.

Морев поднялся на второй этаж. Позвонил. Ему открыла служанка и жестом предложила следовать за собой. Из длинного коридора попали в просторный холл. Морев снял плащ, повесил на вешалку. При этом не было сказано ни слова — служанка показывала, где и что нужно делать. Из холла она провела Морева в кабинет.

В уютном кабинете, заставленном книгами, за письменным столом сидел человек. Его лицо было скрыто тенью от абажура: на письменном столе стояла лампа с большим голубым абажуром.

— Садитесь, господин Морев, — на чистом русском языке произнес мужчина. — Можете называть меня господином Осава или капитаном Осава. — Только после этого Морев убедился, что разговаривает с японцем.

— Очень рад знакомству, господин Осава. Спасибо. — Морев осторожно сел на стул. Он не знал, зачем его пригласили в этот дом, но в душе считал, что это признак особого доверия. Хотел было сказать, что его направил полковник Накамура, но Осава его опередил:

— О вас я знаю все. Господин Накамура дал мне исчерпывающие сведения. Я, так же как полковник, одобряю вашу работу в ТКП. Но сейчас, если вы не возражаете, я хотел бы поговорить о

другом. По нашему мнению, среди эмигрантов в Харбине вы проделали большую работу. — Морев жестом пытался показать, что его роль не так уж велика, но Осава продолжал: — Нет, не скромничайте. Мы ценим ваши заслуги… Сейчас мы знаем здесь каждого русского эмигранта… Но не в этом дело. Я хочу сказать, что для нас было бы важнее все усилия направить туда. — Осава жестом показал на север.

— Вы, вероятно, знаете, что мы работаем и там.

— То, что вам удалось организовать до сих пор, может пригодиться для более важных дел. Буду говорить с вами откровенно. Все усилия нужно направить на переброску в СССР новых людей. Они должны создавать там самостоятельные группы, независимые одна от другой, способные проникнуть в глубь страны. Эти группы не следует связывать и с дальневосточным центром ТКП, так как это может их провалить.

— Я не совсем понимаю…

— Хорошо, я поясню более подробно. Ячейки ТКП выполняют «черновую» работу, готовят восстание. — Морев согласно кивнул головой. — Наши самостоятельные группы, о которых я говорю, должны работать более тонко. К ним периодически будут направляться курьеры и исполнители, которых рекомендовать будем мы. Наши люди будут снабжать участников группы деньгами, вооружением. Часть вооружения будет затем передаваться ячейкам ТКП. Для этого нужно создать на той стороне несколько складов с оружием.

Осава вышел из-за стола, вызвал служанку, сказал несколько слов по-японски. Отпустив служанку, Осава подошел вплотную к Мореву.

— Вам я раскрою один секрет, — тихо проговорил японец. — Нам поручено проникнуть в штаб Блюхера… — Осава внимательно наблюдал за реакцией Морева и остался доволен. Последний держался спокойно, соглашался со всем, что говорил Осава.

Видимо, из желания убедиться в полной солидарности Морева с предложенной тактикой борьбы, Осава продолжал развивать эту тему.

— Как я понимаю, ТКП продолжает дело эсеров в России, — японец неплохо разбирался в тактических платформах бывших политических партий в России, — а эсеры признавали все методы борьбы.

Морев опять кивнул. Но капитану Осаве молчаливого согласия было мало. Он хотел, чтобы Морев высказал свое отношение. В это время служанка принесла кофе в маленьких чашечках — комната наполнилась ароматом.

— Вы согласны с тем, что я сказал?

— Да. — Морев произнес твердо. Это соответствовало его убеждениям.

— Таким образом, господин Морев, мы подошли к главному. Господин Накамура, вероятно, ничего не говорил вам о том, где я работаю?

— Нет. Но… — Морев хотел сказать, что он догадывается. Капитан Осава не дал ему договорить.

— Я хочу, чтобы на этот счет у вас не было неясности. Я — сотрудник военной разведки. У нас особые порядки и особая дисциплина.

— Понятно.

— Поскольку вы согласны со всем, что я вам говорил, то я хочу перейти к конкретному делу. Вы что-нибудь знаете о штабе Блюхера?