Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

Набоков Владимир Владимирович

Эпилог переводчика

Последние штрихи к «ЕО» Пушкин сделал в начале октября 1831 г. в Царском Селе, а полностью роман вышел в 1833 г. Тщетны попытки установить, каковы причины (политические, личные, практические, художественные) того, что он завершил его именно так, а не иначе, но, несомненно, «ЕО» был его любимым творением, и прекрасные стихи, написанные им по окончании редакции в девяти песнях в конце сентября 1830 г. в Болдине (см. последнюю страницу моих комментариев), запечатлели переживания поэта, связанные с тем, что ему надлежало с «ЕО» расстаться.

В последующие годы Пушкин подумывал продолжить роман. Так, в свое предпоследнее посещение Михайловского, вскоре после приезда туда 7 сент. 1836 г., он начал стихотворное послание Плетневу, убеждавшему его не оставлять работу над «ЕО». Он пишет свое послание (тетрадь 2384, л. 30; на обороте черновика «…Вновь я посетил») пятистопным ямбом (А), переходящим в александрийские восьмистишия (Б), но затем отказывается от этого намерения и возвращается (16 сент.) к своей старой онегинскай строфе (В) [105] :

105

А —

это строки 1–8 из Акад. 1948, т. III, 1, с. 395; строки 9–12 — из Сочинений 1949, т. III, с. 991–92; Б — из Акад. 1948, т. III, 1, с. 356; и В — оттуда же, с. 397–98.

А

Ты мне советуешь, Плетнев любезный, Оставленный роман [наш] продолжать [И строгой] век, расчета век железный, Рассказами пустыми угощать. Ты думаешь, что с целию полезной Тревогу славы можно сочетать, И что ...... нашему собрату Брать с публики умеренную плату. За каждый стих по 10 рублей (А за строфу приходится 140) Неужто жаль кому 5 рублей Пустое! всяк их даст без отговорок!

Б

…он жив и не женат. Итак, еще роман не кончен — это клад: Вставляй в просторную, вместительную раму Картины новые — открой нам диораму: Привалит публика, платя тебе за вход — (Что даст еще тебе и славу и доход).

В

В мои осенние досуги, В те дни, как любо мне писать, Вы мне советуете, други, Рассказ забытый продолжать. Вы говорите справедливо, Что странно, даже неучтиво Роман не конча перервать, Отдав уже его в печать, Что должно своего героя Как бы то ни было женить, По крайней мере уморить, И лица прочие пристроя Отдав им дружеский поклон, Из лабиринта вывесть вон. Вы говорите: «Слава Богу, Покамест твой Онегин жив, Роман не кончен — понемногу Иди вперед; не будь ленив. Со славы, вняв ее призванью, Сбирай оброк хвалой и бранью — Рисуй и франтов городских И милых барышень своих, Войну и бал, дворец и хату, И келью....... и харем И с нашей публики [меж тем] Бери умеренную плату, За книжку по пяти рублей — Налог не тягостный, ей <-ей>».

¹⁶диораму.В Словаре Вебстера сказано: «Способ пространственного представления, при котором изображение (частично прозрачное) видно на расстоянии через отверстие. Изобретено Дагерром и Бутоном. Многообразие пространственного эффекта достигается сочетанием прозрачных и непрозрачных картин при прямом и отраженном свете, а также использованием экранов и заслонок в качестве приспособлений» (все это приложимо и к «ЕО»).

Луи Жак Манде Дагерр (1789–1851) впервые показал диораму в 1822 г. в Париже. В С.-Петербурге диорама была представлена в ноябре 1829 г., т. е. точно ко времени написания этих строк. Зритель сидел в будке, вращавшейся с легким скрежетом, не заглушаемым тихой музыкой, — и переносился в Рим, Египет или на гору Чимборасо — «высочайшую гору мира» (всего лишь 20 577 футов высоты).

*

В томе V Акад. 1948 редактор тома (Поэмы, 1825–33) Бонди, основываясь на исследованиях М. Гофмана («Пропущенные строфы») и Б. Томашевского («Неизданный Пушкин» [С.-Петербург, 1922], с. 89–91), публикует под произвольным названием («Езерский») пятнадцать строф, по типу онегинской, из которых II–VI, фрагменты VII, VIII и IX (составившие две строфы), а также X были напечатаны Пушкиным в 1836 г. в «Современнике» под названием «Родословная моего героя», с подзаголовком — «Отрывок из сатирической поэмы». Герой — современник Пушкина, отпрыск тысячелетнего рода воинов и бояр, происходивших от варяжских вождей, вторгшихся, согласно легенде, на Русь в девятом столетии и давших ей первых князей. Поэма — совершенно великолепное творение, один из величайших шедевров Пушкина — отражает историографические интересы поэта в последние годы его жизни. Он была начата в самом конце 1832 г., и Пушкин обращался к ней вновь в 1835 и 1836 гг.

Беловая рукопись находится в собрании автографов, сшитых в жандармерии в тетрадь ПБ 2375, л. 23–28 об., кроме четырех строф, хранящихся в ПД 194.

Дед Ивана Езерского имел 12 000 крепостных, его отец — лишь «осьмую часть» того, да и та «была давно заложена». Езерский живет жалованьем чиновника и скучно служит коллежским регистратором (самый низший четырнадцатый чин) в каком-то петербургском департаменте.

I

Над омраченным Петроградом Осенний ветер тучи гнал, Дышало небо влажным хладом, Нева шумела. Бился вал О пристань набережной стройной, Как челобитчик беспокойный Об дверь судейской. Дождь в окно Стучал печально. Уж темно Всё становилось. В это время Иван Езерский, мой сосед, Вошел в свой тесный кабинет… Однако ж род его, и племя, И чин, и службу, и года Вам знать нехудо, господа.

II

Начнем ab ovo: мой Езерский Происходил от тех вождей, Чей дух воинственный и зверской Был древле ужасом морей. Одульф, его начальник рода, Вельми бе грозен воевода, Гласит Софийский хронограф. При Ольге сын его Варлаф Приял крещенье в Цареграде С рукою греческий княжны; От них два сына рождены: Якуб и Дорофей. В засаде Убит Якуб, а Дорофей Родил двенадцать сыновей.

III

Ондрей, по прозвищу Езерский, Родил Ивана да Илью. Он в лавре схимился Печерской. Отсель фамилию свою Ведут Езерские. ....................................... [106]

IV

В века старинной нашей славы, Как и в худые времена, Крамол и смуты в дни кровавы, Блестят Езерских имена. Они и в войске и в совете, На воеводстве и в ответе ....................................

V

Когда ж от Думы величавой Приял Романов свой венец, Когда под мирною державой Русь отдохнула наконец, А наши вороги смирились, Тогда Езерские явились В великой силе при дворе. При императоре Петре ................................

106

Я опустил остальную часть строфы и заключительные строки двух следующих строф.

[Я не привожу строфы VI–XII и, наконец, XV].

XIII

Зачем крутится ветр в овраге Подъемлет лист и пыль несет, Когда корабль в недвижной влаге Его дыханья жадно ждет? Зачем от гор и мимо башен Летит орел, тяжел и страшен, На черный пень? Спроси его. Зачем Арапа своего Младая любит Дездемона, Как месяц любит ночи мглу? Затем, что ветру и орлу И сердцу девы нет закона. Гордись: таков и ты поэт, И для тебя условий нет.

XIV

Исполнен мыслями златыми, Непонимаемый никем, Перед распутьями земными Проходишь ты, уныл и нем. С толпой не делишь ты ни гнева, Ни нужд, ни хохота, ни рева, Ни удивленья, ни труда. Глупец кричит: куда? куда? Дорога здесь. Но ты не слышишь, Идешь, куда тебя влекут Мечты златые; тайный труд Тебе награда; им ты дышишь, А плод его бросаешь ты Толпе, рабыне суеты.

Далее следуют комментарии к приведенному отрывку.

I

Над омраченным Петроградом Осенний ветер тучи гнал, Дышало небо влажным хладом,  ⁴ Нева шумела. Бился вал О пристань набережной стройной, Как челобитчик беспокойный Об дверь судейской. Дождь в окно  ⁸ Стучал печально. Уж темно Всё становилось. В это время Иван Езерский, мой сосед, Вошел в свой тесный кабинет… ¹² Однако ж род его, и племя, И чин, и службу, и года Вам знать нехудо, господа.

Эта строфа весьма близка началу «Медного всадника» (1833), которое я цитирую в своем коммент. к главе Восьмой, XXXIX, 7.

⁹В беловой рукописи (ПД 94) Пушкин, очевидно осенью 1835 г., начал менять имя «Езерский» на «Евгений» и «Онегин» (Акад. 1948, т. V, с. 419) — II, 1:

Начнем ab ovo: мой Евгений…

III, 4–5:

Отсель фамилию свою Ведут Онегины.

V, 6:

Тогда Онегины явились…

Интересно, знал ли Пушкин, что среди польских дворян были Езерские, род которых восходит к шестнадцатому веку, а одна его ветвь идет из Киева.

II

Начнем ab ovo: мой Езерский Происходил от тех вождей, Чей дух воинственный и зверской  ⁴ Был древле ужасом морей. Одульф, его начальник рода, Вельми бе грозен воевода, Гласит Софийский хронограф.  ⁸ При Ольге сын его Варлаф Приял крещенье в Цареграде С рукою греческий княжны; От них два сына рождены: ¹² Якуб и Дорофей. В засаде Убит Якуб, а Дорофей Родил двенадцать сыновей.