Коммуналка (сборник)
Шрифт:
Катя положила голову на плечо матушке, и слезы тут же потекли.
Подошел к Катерине малыш с набитым ртом.
– Фефенька, а ты Клемль видала?
– Видала, милый.
– А Ленина?
– И Ленина видала. Как отдохну, все расскажу, приходите!
Катерина пошла к себе в дом, чтоб отдохнуть с дороги.
Там и потянулось время. Следователь с участковым приезжали, по домам ходили, да народ опрашивали.
Зашли и к Тоньке-агрономше. Только отмахнулась
– Чего удумали! Шурочка моя – женщина из столицы! Очень ей нужен мужик-то деревенский, хоть и красавец. У ней там в Москве кавалеров тьма!
– Антонина, Вы ей письмо напишите, пожалуйста! – сказала женщина-следователь, – и мне, пожалуйста, адрес ее дайте.
– Ну, письмо-то напишу и адрес дам. А как ответ придет, так вот участковому и сообщу. Пойду я, курей приехал ветеринар осмотреть, а то вдруг три разом сдохли. Звиняйте!
А Кате все это время показалось похожим на густой битум. Дорожники ремонтировали шоссе напротив Сельцова, и битум этот грелся у них в больших чанах. Был он густой и черный. Женюшка захотела посмотреть, как работают дорожники.
Вот Катя битум этот и увидала.
Так и стало казаться после этого Катерине, что она в такой смоле увязла. Да и на все Тонькины письма ни разу ответа из Москвы не было. Вот и решила Катя, что Кирюха сбежал от нее в Москву с этой Шуркой. Да все казалось, что бабы вслед ей об этом шепчутся.
Прошло пять лет с Московской поездки. И таблетки все Женюшка съела, но молчала по-прежнему. А в Москву-то так больше и не собрались.
Через год после того, как пропал Кирюха, нашли угнанную Волгу.
Нашли в Крыму, в Керчи. Разъезжал на ней настоящий грек Антонис Георгиади в малиновой феске, возил овощи и фрукты на местный базар, где у него был свой павильон. Сказал, что купил машину у каких-то отдыхающих. А те даже номера не поменяли. И машина была уж здорово потрепана. Ее, конечно, изъяли, оставив грека с его осликом и бричкой.
А Кирилла к тому времени уже объявили во всесоюзный розыск. Катерина ездила подписывать заявление в Почугаевск.
Но на каждый стук в дверь она вскакивала и бежала открывать в надежде, что это вернулся пропавший муж.
Стукнуло Жене с Олей в июне по восемнадцать лет. Олька замуж собралась. На дне рожденья жениха своего всем представила.
А в августе, уж в самом конце, когда по утру роса на траве белая бывает, вышла Катерина часов в шесть утра, корову стала доить да в стадо гнать. Уж пастух пару раз кнутом щелкал, хозяйкам знак подавал, чтоб поторопились.
Катерина, прихрамывая, да толкая свою Беляночку в бок, отворила воротину у хозяйского двора да сказала пастуху: «Коляныч, примай мою скотину!»
– Не волнуйся, Катюх, жива-здорова будет к вечеру. На луг-то придешь доить?
– А чего ж не прийти, приду. Че поесть-то
– А сальца с черненьким хлебушком. Больно сало у тебя хорошее. А квасом матушка Валентина угостила, – и пастух поднял руку с бидоном, чтоб показать Кате.
Катерина затворила воротину да пошла в дом. Яишенку с помидорами девчонкам делать. Уж очень они до нее охотницы. Она вошла в кухню, зажгла керосинку, да поставила чайник. А то, как Олька вскочит, так ей наперед всего чаю наливай.
Пока крутилась на кухне, в дверь постучали.
У Кати сердце застучало – Кирюха!?
– Кто? – спросила Катерина, не открывая двери.
– Катюх, открой, это Денис.
Катя открыла дверь.
– Что ж так рано? Ну, садись чай пить!
– А чего ж не попить, наливай. Варенье-то вишневое осталось?
– А то. Для гостей всегда держу баночку. А уж для тебя – особенно. Вдруг ты с благой вестью!
– Ох, и мастерица ты, Катюха!
– Да ладно. Чего пришел-то так рано?
– Да вот вызывают тебя в Почугаевск, в милицию. Новости для тебя есть. Одна не езди. Хоть Женюшку возьми. Я к десяти за вами заеду. Собирайтесь.
Когда подъехали к почугаевскому ОВД, у ступенек тамошних стояла карета скорой помощи да черный воронок.
«Уж не мово ли Кирюху повязали?» – подумала Катерина.
Они вошли вслед за Денисом. В кабинете за столом сидел полковник Скруленко. Под руками у него лежала довольно толстая папка.
Он налил Катерине в стакан минералки и сказал: «Новости для Вас, Катерина Матвеевна».
– Какие ж?
– Что пруд спускали у вас в Сельцлово, Вы, наверное, знаете?
– Да, сама видала, – дрожащим голосом сказала Катя.
– Машину на дне видели?
– Да…
– Это машина Вашего мужа, Кирилла Филипповича. В машине той были обнаружены останки двух человек, мужчины и женщины. Документы у обоих хорошо сохранились. По документам – мужчина – Ваш муж. Женшина – однокурсница Вашей соседки Антонины, агрономши, что в отпуск к ней в тот год приезжала. Мы делали запрос в Москву. Из Сельцова она пять лет назад не вернулась. Даже место ее в поезде было свободно, и билет не был сдан проводнику. Ее родные тоже во всесоюзный розыск подали документы.
У Екатерины стакан с водой лопнул в руках, и кровь ручейком потекла на стол.
Полковник выскочил в соседний кабинет, закричал: «Прапорщик, фельдшера с его чемоданом зови».
В кабинет вбежал человек в медицинском халате с оранжевым чемоданчиком в руках. Он перебинтовал Катерине руку и напоил ее валокордином.
– Да мужик-то мой на Волге ездил, возил директора молокозавода, – с надеждой в голосе сказала Катерина.
– Вы же помните, что исчезли оба автомобиля и через год Вам сообщили, что Волгу нашли в Керчи.