Коммунисты
Шрифт:
Ленин предложил резолюцию:
«Собрание вполне приветствует и всецело поддерживает резолюцию ЦК, призывает все организации и всех рабочих и солдат к всесторонней и усиленнейшей подготовке вооруженного восстания, к поддержке создаваемого для этого Центральным Комитетом центра и выражает полную уверенность, что ЦК и Совет своевременно укажут благоприятный момент и целесообразные способы наступления».
Каменев и Зиновьев подняли руки против этой резолюции. Четверо воздержалось. Остальные проголосовали за.
Вопрос о захвате власти был решен. Теперь предстояло это решение провести в жизнь. На этом же заседании был создан Военно-революционный центр ЦК по руководству восстанием.
Уже светало, когда начали расходиться. Ленин с Шотманом и Э. Рахья ушли первыми. Потом небольшими группами потянулись другие.
Последующие дни вплоть до восстания прошли в лихорадочной организаторской работе. Днем в Лесновском районе, на Трубочном заводе, вечерами в ПК, куда сходились сведения о ходе подготовки восстания.
22 октября газета «Рабочий путь» вышла с заголовком: «Сегодня День Петроградского Совета. Товарищи рабочие и солдаты! Устраивайте сборы и отчисления. Зовите массы под знамя Петроградского Совета! Все на митинги!»
Калинин в этот день выступал на нескольких митингах и собраниях. В разных районах города выступали также Я. М. Свердлов, А. В. Луначарский, Н. В. Крыленко, В. И. Невский, К. Н. Самойлова и другие руководящие деятели партии.
Рабочие в своих речах заявляли, что готовы по первому зову Всероссийского съезда Советов подняться с оружием в руках на его поддержку.
Хотя Ленин находился еще в подполье, вся деятельность большевиков по организации восстания проходила по его плану и под его руководством. Утром 24 октября в Смольном состоялось заседание ЦК партии большевиков. ЦК принял ряд решений, обусловивших немедленное начало восстания. Это было тем более необходимо, что поступило известие о налете юнкеров на типографию большевистской газеты «Рабочий путь», о стягивании контрреволюционных отрядов к Зимнему дворцу, о том, что готовится нападение на штаб большевиков — Смольный.
Выполняя директиву ЦК, Петербургский комитет, в заседании которого принял участие и Калинин, счел необходимым «перейти в наступление всей организованной силой революции, без малейшего промедления».
Уже в первой половине дня 24 октября удалось дать решительный отпор контрреволюции, завоевать важнейшие позиции для дальнейшего развертывания восстания. В Смольный одно за другим поступали сообщения о захвате мостов, о взятии Центрального телеграфа, об овладении Петроградским телеграфным агентством. Восстание могло бы развиваться еще успешнее, если бы не дезорганизующая «оборонительно-выжидательная» тактика, которой упорно придерживались Каменев, Зиновьев, Троцкий.
Чтобы упредить врага, ожидавшего выступления 25 октября, в день открытия II съезда Советов, Ленин решительно потребовал начать восстание непременно до съезда, 24 октября. Он посылает членам ЦК письмо, требуя «сегодня вечером, сегодня ночью» арестовать Временное правительство. «Нельзя ждать!! Можно потерять все!!. Промедление в выступлении смерти подобно».
Поздно вечером 24-го без всякой охраны, не предупредив никого, загримированный Ленин явился в Смольный, чтобы возглавить вооруженное восстание.
Ночь на 25 октября решила судьбу восстания. Один за другим переходили в руки большевиков важнейшие стратегические пункты Питера. Около трех часов ночи на экстренном заседании Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Владимир Ильич Ленин объявил о том, что рабочая и крестьянская революция свершилась.
Утром 25 октября Михаил Иванович Калинин вместе с депутатами-большевиками Анатолием Васильевичем Луначарским, Дмитрием Захаровичем Мануильским и другими пришел на заседание Петроградской городской думы. Зал заседаний походил на гудящий улей, но замер, когда за столом поднялась фигура городского головы — правого эсера Шрейдера. Весь олицетворение «благородного возмущения», Шрейдер говорил о том, что Военно-революционный комитет предъявил Временному правительству ультиматум с требованием сдаться. Он призывал депутатов принять все меры, чтобы не допустить свержения Временного правительства.
Зал снова загудел, заволновался. Представители буржуазных и мелкобуржуазных партий выступали один за другим, и смысл их выступлений сводился к одному:
— Узурпация, вандализм!..
— Не допустим свержения правительства жандармским путем!
Но вот председательствующий объявил, что слова просит представитель большевиков депутат Калинин.
Михаил Иванович решительно направился к трибуне и встал, пристально всматриваясь в бушевавший зал.
Кто-то крикнул:
— Предлагаю прекратить прения!
Председатель поставил предложение на голосование, и оно было принято. Но Калинин продолжал стоять на трибуне, всем своим видом показывая, что никуда уходить он не собирается. Тогда председатель обратился к нему:
— Ну что ж, говорите…
В это время снова поднялся Шрейдер с требованием дать ему слово для чрезвычайного сообщения.
— По сведениям, полученным мною, — заявил он, — правительству дано второе предупреждение, и через несколько минут открывается стрельба.
Затем Шрейдер предложил немедленно послать делегацию на крейсер «Аврора».
Калинин стоял возле трибуны, наблюдая за тем, как контрреволюционная дума избирает депутацию на «Аврору», в Зимний дворец и в Совет рабочих и солдатских депутатов. Вся процедура выборов заняла не более десяти минут. Последняя бесплодная попытка сделать хоть что-то для спасения обреченного Зимнего!
Когда двери за депутациями закрылись, Калинин обратился к присутствующим.
— Меня страшно удивило, — сказал он, — заявление целого ряда гласных о том, что вдруг правительство свергается физической силой, силой штыков, что правительство свергается «жандармским путем». Я не знаю, покажите мне хоть какой-нибудь пример в истории, когда бы правительство не свергалось физической силой. Мы всегда призывали народ и говорили: власть, враждебную народу, можно свергнуть только вооруженным восстанием. И вот, когда пришло время, когда это восстание стало нужным, смешно было бы, чтобы наша партия отказывалась от этого восстания…