Коммунизм и фашизм: братья или враги

Кара-Мурза Сергей Георгиевич

Социалистическая партия быстро набирала силу. С ней стали считаться традиционные партии, предполагавшие путем альянсов и привлечения молодых политиков к разделу власти приручить влиятельную группу бунтарей, многие из которых происходили из лучших семей боливийской элиты. В марте 1936 г. Либеральная партия предложила социалистам политическое взаимодействие. Цель либералов состояла в привлечении на сторону правительства Х.Л.Техада Сорсано «чакской молодежи» из новых партий. Либералы недооценили всей глубины идейных расхождений с социалистами, что полностью исключало не только союз, но и диалог. В опубликованном в газетах ответе на это предложение Э.Бальдивьесо, подчеркивая фундаментальные доктринальные различия с либерализмом, писал: «Политическая философия либерализма рассматривает государство как объединение личностей. Для социалистов государство является не миражом, а фундаментальной и в основном экономической структурой; оно определяется социальными функциями, состоит из производительных сил, создающих экономическую, политическую и социальную реальность»⁵⁸.

Новые политические группы и партии, возникшие сразу же после войны на волне кризиса власти, представляли общественные силы, окончательно разочаровавшиеся в традиционной системе, стремившиеся к преобразованию экономики и государственного устройства. Большинство этих партий начертали на своих знаменах социалистические лозунги. Социализм для Э.Бальдивьесо, Х.Тамайо, Л.Итурральде Чинеля и других, называвших себя социалистами, представлялся такой экономической и политической системой, в которой главной ценностью и, вместе с тем, решающей силой было бы государство.

Социализм представлялся системой, способной вывести страну из кризиса, укрепить государство, консолидировать нацию. У социалистов этого времени были крайне эклектические воззрения на будущее общество, к которому они стремились. С одной стороны, они проповедовали принципы социальной справедливости, говорили о приоритете национальных интересов, о защите природных богатств страны и ограничении монополий. С другой, их всех объединяло неприятие либеральной демократии, стремление к огосударствлению всех сторон общественной жизни и построению корпоративистской системы управления, в чем явно прослеживалось влияние европейского фашизма. Речь шла о строительстве государственного капитализма в экономике, о формировании корпоративистской общественной системы. Их лозунгом была социальная справедливость и преодоление классовой борьбы, понимаемых как огосударствление всех сторон жизни общества, в частности, профсоюзов и политических партий.

Свою модель демократии они называли «функциональной»: по их мнению, в управлении страной должны участвовать только «производящие классы», то есть предприниматели, рабочие, военные и т. д., организованные на принципах корпоративизма. Социалисты считали, что в будущем государстве интересы личности должны быть преодолены во имя величия нации. Национальный эгоизм, абсолютизация и даже преклонение перед идеей государства, отрицание принципов демократии и либерализма как исчерпавших себя, политический волюнтаризм — вот основные постулаты социалистов. В будущем все эти идеи составят основу идеологии «революционного национализма», боливийского варианта национал-реформизма.

Крайне левые политики не могли согласиться с поглощением революционных групп большой национал-реформистской партией. Х.Агирре Гайнсборг, справедливо усматривая в этом объединении окончательный политический выбор «Бета Гамма» в пользу национал-реформизма и антилиберального радикализма профашистского толка, покинул со своими сторонниками ее ряды. В феврале 1936 г. в манифесте, написанном Х.Агирре Гайнсборгом, говорилось: «Конфедерация не является организацией трудящихся…, а защищает и гарантирует капиталистическую и феодальную собственность, обещает передать страну империализму и иностранному капиталу… Мы же боремся за создание классовой социалистической партий»⁵⁹. Сторонники Х.Агирре Гайнсборг присоединились к небольшой марксистской группе «Новый путь», руководимой рабочим лидером Максом Португалем, образовав «Левый социалистический блок», то есть сохранив название группы Х.Агирре Гайнсборга. Это политическое образование объявило себя пролетарской партией. Несмотря на размежевание с социалистами, эта группа считала необходимым на данном этапе продолжать сотрудничество с КС.

Х.Агирре Гайнсборг хотя и отмежевался от националистов, преобладавших в «Бета Гамма», он все же не терял надежды на создание единой социалистической пролетарской организации. Он вел переговоры с Э.Бальдивьесо, с группой «Андес» и многими другими социалистическими организациями, предлагая им образовать Единый левый фронт, целью которого было революционное свержение олигархии и начало радикальных преобразований в Боливии⁶⁰. Фронт мыслился как реализация в Боливии плана создания рабочей партии, выработанного на съезде левых сил в Кордобе (Аргентина) в июне 1935 г., когда была создана Революционная рабочая партия (ПОР) в эмиграции.

Х.Агирре Гайнсборг стремился к тому, чтобы ПОР под тем или иным именем превратилась в массовую пролетарскую партию внутри страны⁶¹. Однако его усилия не увенчались успехом. Марксистская партия не могла объединить в своих рядах всю антиолигархическую оппозицию. Лишь идея национального государства, внеклассового социализма антилиберального направления могла объединить левых. Именно националисты или, как они себя называли, социалисты пользовались несомненным авторитетом в массовых организациях ветеранов войны и профсоюзах. Политическая инициатива принадлежала националистам из Социалистической конфедерации и «Бета Гамма», а не пролетарским группам.

Троцкистские позиции Х.Агирре Гайнсборга и Т.Марофа оттолкнули от союза с ними прокоминтерновских коммунистов и умеренных марксистов, предпочитавших лозунги «Народного фронта» задачам немедленной пролетарской революции. В 1936 г. во многих городах создавались «Региональные комитеты левых», которые через 4 года объединились в марксистскую промосковскую партию. Среди комитетов в провинциях выделялись влиятельный, фактически доминировавший в городе Народный фронт Потоси, марксистские группы «Блок Авансе» в Оруро и «Антауара» в Сукре. Последняя даже издавала свой теоретический журнал. Эти группы установили между собой связь и пытались наладить контакт с Коминтерном⁶². В результате противостояния сталинистов троцкистам Х.Агирре Гайнсборга чаще удавалось находить общий язык с социалистами, националистами, нежели с более близкими им марксистами. Троцкисты в Боливии осуществляли тактику «энтризма» (от испанского слова — вступать, входить), то есть вхождения, проникновения в левые, а порой и «буржуазные партии». Их целью была работа по внутреннему преображению и превращению этих партий в пролетарские организации или, как минимум, давление изнутри на их руководство во имя проведения более радикальной политики.

Наряду с новыми левыми партиями на главную роль в «социалистической» оппозиции претендовала также Республиканская партия Б.Сааведры. Эта партия вела свою историю от Республиканской партии, к которой также принадлежал Д.Саламанка, ставший символом поражения в войне. Б.Сааведра, желая подчеркнуть свой разрыв со всей политической системой, поменял название партии на Республиканско-социалистическую (ПРС). Новая программа партии предлагала провести умеренные социально-экономические реформы, а также реорганизацию государства на корпоративистских началах. «Парламентское представительство должно опираться на корпоративные интересы промышленников, торговцев, студентов; местная власть, муниципалитеты должны быть эффективными, чисто техническими органами, армия должна выполнять социальную функцию»⁶³. Оппозиция Б.Сааведры правительству Д.Саламанки и его собственная идейная эволюция к идеям корпоративизма оживили партию. В годы войны бывшие студенты-марксисты Абраам Вальдес, Франсиско Ласкано, Ф.Эгино Савалья, увлекшиеся Муссолини и национал-социализмом, присоединились к сааведристской партии. После войны ПРС вновь стала влиятельной массовой партией. Сам Б.Сааведра стал ярым поклонником итальянского фашизма. Он ратовал за создание корпоративистского государства по примеру Италии.

За годы войны в офицерском составе армии произошли существенные изменения. Среди офицерского состава были популярны националистические идеи. Понимание необходимости реформ проникало в среду офицеров, ориентировавшихся в большей степени на неформальных военных лидеров, известных своими реформистскими и националистическими взглядами, нежели на высшее командование. Вместе с тем, широкое распространение среди военных получили антидемократические, авторитарные идеи переустройства страны. Исчезла вера в способность гражданских политиков эффективно управлять страной. А.Аргедас в своем дневнике передал одну из бесед со своим другом военным, который говорил следующее: «Я более не верю в демократию, не доверяю выборам. Наш избиратель всегда подкупается и не может выражать интересы народа. Нужна новая политическая система, направленная на возрождение страны»⁶⁴. Часто слышались призывы слиться со своим народом, дать ему возможность выбрать свою судьбу и т. п. Орудием народного волеизъявления они видели самих себя.