Коммунизм и фашизм: братья или враги
Шрифт:
Напротив, значительных успехов соратникам Павелича удалось добиться на поприще создания вооруженных сил.
Хорваты воевали не только у себя на родине (главным образом против коммунистических партизан Тито), но и на Восточном Фронте в составе собственных легионов германских и итальянских войск, в частности под Сталинградом. Немцы считали хорватов наиболее стойкими своими союзниками. Известна и попытка создания из хорватских мусульман-боснийцев двух дивизий Войск СС («Кама» и «Хандшар»). Однако этот опыт оказался менее продуктивным.
Конец Независимого Государства Хорватия и, следовательно, усташеского режима был предопределен поражением держав Оси. К началу мая 1945 года остатки армейских и усташеских частей сосредоточились в районе Загреба. 5 мая Павелич отдал приказ начать эвакуацию в зону ответственности англо-американских войск. Более 200 тысяч хорватов (в основном «усташи» и члены их семей) совершили марш через Словению в Австрию. 7 мая поглавник подписал акт о безоговорочной капитуляции перед представителями британского командования. Вскоре подавляющее большинство сдавшихся в плен хорватов было выдано на расправу «титовцам». За несколько дней самым жестоким образом было убито более 100 тысяч хорватов. Самому Павеличу и большинству членов его правительства повезло: за них заступился Папский престол, и они избежали печальной участи многих своих соратников.
Значительное число «усташей» осталось в Хорватии, чтобы продолжать борьбу. Однако к зиме 1945–1946 гг. все партизанские отряды были уничтожены. Подпольная деятельность и террористические акты продолжались вплоть до начала 1960-х годов. Так же как и в предвоенные годы, «Усташа» смогла выжить в изгнании. Вплоть до восстановления независимости Хорватии, в эмиграции продолжал действовать усташеский стан и партийные ячейки. Организация продолжает легально существовать на своей родине и сегодня.
Часть II. Коммунизм и коммунизмы
Глава 1
Александр Колпакиди
История Коминтерна — III Коммунистического интернационала — по существу является историей первой четверти века существования мирового коммунистического движения. Между тем, хотя после роспуска Коминтерна и прошло уже 75 лет, изучена эта международная организация крайне поверхностно.
Хотя в так называемые «застойные годы» и вышло несколько монографий, в заголовках которых фигурировало слово «Коминтерн», и даже появился толстенный том со скромным названием «Краткий очерк истории Коминтерна», иначе как пустопорожним разглагольствованием все эти фолианты назвать нельзя. Люди десятилетиями сидели в архивах и институтах, пользовались поистине бесценными материалами, защищали кандидатские и докторские диссертации. И, тем не менее, умудрялись при этом не знать самых элементарных вещей, как, например, кто и когда возглавлял изучаемую ими организацию, какая у нее была структура и на каких принципах она функционировала.
В целом, все эти коминтерноведческие «труды» сводились к бестолковому перечислению тех или иных международных пролетарских или национально-освободительных «акций», к которым, кстати говоря, Коминтерн порой и не имел никакого отношения, или же к попыткам «замазать» те или иные его провалы по части разжигания мировой революции. Крупнейшим «достижением» застойного «коминтерноведения» явилась созданная в угоду хрущевско-сусловскому ревизионизму так называемая «теория VII конгресса», когда вся 24-летняя история Коммунистического Интернационала была сведена к трем-четырем годам проводимой по указанию Сталина тактической линии на единый Народный фронт.
В конце 1980-х годов, как и во всех других областях отечественной исторической науки, на смену апологетическому восхвалению истории Коммунистического Интернационала пришел период тотального ее охаивания и оплевывания, который можно условно назвать «ревизионистским». Все «белые пятна» в истории Коминтерна стали замазываться черной краской. Впрочем, здесь быстро «перестроившиеся» титулованные «коминтерноведы» были отнюдь не оригинальны. К чему привело подобное отношение к своей истории, все народы бывшего СССР испытали на собственной шкуре. Под истерические вопли и завывания о вывозившейся на Запад для финансирования зарубежных компартий валюте, публикацию длинных перечней, сколько и чего какой компартии было передано, местные и пришлые проходимцы разворовали и разваливали всю страну.
В последние годы появилось довольно много сборников документов по истории Коминтерна. Все они довольно интересны сами по себе, но снабжены на редкость убогими предисловиями и комментариями. Оно и не удивительно. Исследователи коминтерновской темы все больше и больше уходят в узкотемье. Живая, вечно зеленая почва истории ушла из-под их ног и они оказались на безжизненном асфальте освоения зарубежных грантов и выполнения ВАКовских требований.
Думается, уже давно настало время для нового, если так можно выразиться, «постревизионистского» подхода к отечественной истории. Постараемся хотя бы эскизно показать на примере Коминтерна, что это такое.
Прежде всего, отметим, что тема Коминтерна уже по своей природе дуалистична. Это хорошо подметил в свое время английский писатель Джордж Оруэлл, который говорил, что когда мы вспоминаем о Коммунистическом Интернационале, то на память приходят многомиллионные массы трудящихся, марширующие сплоченными рядами в борьбе за свои права, а когда произносим слово Коминтерн, то перед глазами встает узкая группа доктринеров и аппаратчиков, в тиши своих кабинетов занимающихся фракционными склоками и выработкой далеких от жизни теорий и доктрин.
Первый же вопрос, с которым приходится сталкиваться каждому исследователю Коминтерна, это необходимость определить, что же представлял из себя III Интернационал: единую партию (организацию), руководимую лидерами РКП(б), или же братский союз партий, объединяющих наиболее сознательные, передовые слои рабочего класса разных стран. В свое время в отечественной историографии была сделана довольно неуклюжая попытка (в духе хрущевской парадигмы «с одной стороны, с другой стороны») объединить эти два взаимоисключающих определения сущности Коминтерна в формуле «с одной стороны, союз компартий, с другой — единая организация».
Очередной Лейбзон, цитируя устав Коминтерна, принятый его II конгрессом:
«По существу дела, Коммунистический Интернационал должен действительно и фактически представлять собой единую всемирную коммунистическую партию, отдельными секциями которой являются партии, действующие в каждой стране», ишет далее, что:
«…ставя перед собой такую цель, Коминтерн являлся добровольной организацией, в которую каждая партия вступала по собственной воле и могла выйти из нее в любое время. В.И.Ленин неоднократно подчеркивал сущность Коммунистического Интернационала как союза: "Во всем мире растет союз коммунистов", III Интернационал — это "международный союз партий"»1.