Комната невесты
Шрифт:
Ради чего я покинул милую Землю, родных, друзей, любовь? С чем я вернусь со звезд? Колумб, якобы открывший Америку и не представивший ни единого доказательства...
Я облетел на "челноках" все пять планет - родных сестер Индры. И убедился: они безжизненны.
К концу третьего года одиночества я начал замечать за собою необычные способности. Как-то посмотрел ночью на небо и понял, сколько в нем видимых звезд.
Их было 11 249. Сверился с электронным оком звездолета: все точно. Люди-быстросчетчики чрезвычайно редки на Земле, но я к ним не относился. Как мне удавался счет? Я словно шагал по мосткам над быстро текущей водою. Настил мостков был как бы спрессован из синеватых дрожащих чисел в радужных обводах и отдельных цифр. Когда я ступал ногой на искомое число, ощущал довольно приятное покалывание или жженье в мозгу. Это, конечно, приблизительное объяснение, тонкостей быстрого, а вернее, мгновенного счета я и сам не понимал.
Другая странность: на меня стал снисходить дар провидения. Я знал, что будущей ночью появится комета, что в близлежащем перелеске к утру соберется 95 зверушек, похожих на земных опоссумов, что утром, на тридцать седьмой минуте по восходу светила Индры, в горах начнется камнепад. Думаю, способностями подобного предвидения обладают все индряне. Увы, механизм пророчества для меня остался за семью печатями.
Добавлю: упоминая о зверушках, золотистых цилиндрах, камнепадах, я вкладываю в слова земной смысл.
Но в мире Индры, столь отличном от земного, многие привычные понятия так и остались загадкой. К примеру, те же камнепады. Они начинались в горах с того, что на отвесных склонах вдруг изнутри вырывались желто-красные полукольца пламени, похожие на изогнутые струи плазмы. Вслед за тем горы сотрясались, катились в пропасть глыбы, и это продолжалось иногда неделями. Случалось, содрогающийся горный хребет разрушался до основания - чтобы вскоре возникнуть вновь! Что означали эти катаклизмы? Попробуй догадайся, чужак...
Одного события я не смог предсказать. Вернувшись доз апр а виться, в звездолете вдруг обнаруживаю: все заполненные бобины в аннигиляторе пусты. Смиренные, доброжелательные карлики выкачали топливо - до последнего грамма! Как теперь возвратиться на Землю? Я же не людоед, восседающий на корме парусника и поигрывающий веслом!
Взбешенный, я завис на "челноке" с работающим двигателем над одним из овальных озер. Беседка, похожая на медузу, мгновенно исчезла под водой, а созерцатели геометрических красот попроваливались в люки. Я висел до тех пор, пока в лингатроне не раздался скрежещущий, как у неотлаженного робота, голос:
– Чего ты хочешь, пришелец?
– Хочу, чтобы немедленно все топливо вернули в аннигилятор!
– закричал я.
– Сначала перенесись отсюда и больше над городом не зависай, пришелец! Иначе поплатишься жизнью!
Поразмыслив, я отлетел в сторону и приземлился в лесу на поляне.
– Пришелец, зачем тебе топливо?
– снова прорезался голос.
– Чтобы вернуться на Землю. Пусть срок и не вышел, но я улечу. Лучше подохнуть среди звезд, не долетев до дома, чем играть с вами в молчанку!
– Зачем ты у нас, пришелец?
– Мы ищем братьев по разуму.
– Но разве рядом с вами нет всего, что необходимо разумным существам? Разве ищут в чужом доме собственный мозг или печень, пришелец?
– Обойдемся своим мозгом! Спасибо за гостеприимство. Обещаю забыть хлеб-соль, как только вернусь.
– Пришельцы из других миров не улетают отсюда, пришелец. Они остаются у нас.
– Оставляете насильно? По какому праву?
– Пришелец, но по какому праву явился к нам ты?
Кто тебя приглашал? Ты хотел насладиться нашим цветущим садом, не пройдя тяжких испытаний? Подвига не совершив?
– Я хотел протянуть вам руку.
– Но в руке твоей - жало плазмы, фотонный меч!
Зачем замутил ты озеро ревущим огнем? Ты хотел уничтожить одно из очей планеты, пришелец?
– Это ложь!
– закричал я.
– Откуда мне знать, что ваша планета многоглазая? Кто мне это соизволил объяснить наперед?
– Но знаем же мы, пришелец, наперед о вашем многоглазом Аргусе, сыне Ген-Земли. И о Морской-Пучине-Кругом-Глаза знаем, из ваших поморских сказаний.
Я впервые, к стыду своему, слышал и об Аргусе, и о Морской Пучине.
– Ты хочешь, пришелец, освоить чужое, не поняв до конца свое? спрашивал голос.
– Я хочу возвратиться на Землю, - сказал я устало.
– Для этого нужен звездолет.
– Возвратиться на Землю, пришелец, чтобы снова нагрянуть к нам? С частоколом фотонных мечей?
– Какие мечи! Я забуду ваш улей, как только покину. Будь возможность, улетел бы отсюда хоть на крыльях, прилепленных воском! Хоть в чем мать родила... Плевать я хотел на вашу Индру, на это дохлое светило! Не Аргус, а я сын Земли. И должен туда вернуться!
– Возвращайся, пришелец, - сказал голос спокойно.
– Без аннигиляторов?
– Вплавь через реку времени, пришелец.
Они надо мною издевались. "Ладно, любители земной мифологии, придется "челноку" повисеть не только над озером", - подумал озлобленно я и включил двигатель. Он не заработал. После нескольких безуспешных попыток я задействовал панораму энергоблока. Его двухсоттонная громада была аккуратно снята со станин и исчезла...
– Пропади вы пропадом, подлые пигмеи!
– не удержался я и выключил лингатрон.
Всю ночь я смотрел в зрачки многоглазого неба и думал, думал. Я думал о том, что ключ к обладанию другими мирами станет нам дороже, чем кажется на первый взгляд. Не так ли произошло с покорением природы, когда ошибки и нетерпение наших предков, удальцов с бензопилой, экскаватором, буровой вышкой, поворачивателей рек, срывателей гор, обернулись почти непоправимыми потерями; и даже много позже после того, как удалось сбалансировать человеческие взаимоотношения и построить самое справедливое общество на всей Земле, природа еще не везде оправилась от причиненного ей зла. Но ведь большинство умельцев, ретивых переделывателей среды обитания, казалось бы, действовали во имя добра... Конечно, можно утешиться пословицей: добро, мол, никогда не умрет, а зло пропадет, но для атого каждый должен посеять в общечеловеческую ниву зернышки разума, счастья, целенаправленной воли, любви.