Комната шепотов
Шрифт:
Войдя на крытую веранду, Джейн сложила зонтик, прислонила его к цветочному вазону и нажала кнопку звонка. Дверь открыла Лоис, черноволосая пухленькая женщина. Розовый спортивный костюм в обтяжку, зеленый лак на ногтях, шесть колец с бриллиантами размером с виноградину, темные глаза, острый взгляд, которым можно разделывать рыбу. Она говорила, не вынимая изо рта сигарету, прилипшую к нижней губе, скорее с восточноевропейским, чем с ближневосточным акцентом.
– Вы пришли раньше времени, – заметила женщина.
– Мне предстоит много работы. Я подумала, что мой заказ готов.
– Вы промокли.
– Дождь идет. Извините.
– Ничего, дорогая. Входите.
Дом
– Садитесь-садитесь, – сказала Лоис. – Я поговорю с Питом.
На голубом диване лежал толстый белый кот. Он посмотрел на незнакомку своими змеиными глазами цвета яичного желтка. Джейн устроилась на краешке удобного кресла.
Интерьер совсем не соответствовал наружной отделке дома, вызывавшем в памяти картины Нормана Роквелла, но и в этом не было ничего необычного, пока вы не зашли в большую комнату в задней части дома. Там, куря одну сигарету за другой, орудовал Пит, пользуясь старинными печатными станками, лазерными принтерами, ламинаторами и прочим оборудованием, которое позволяло изготавливать разнообразные поддельные документы, безукоризненные с виду.
Эту парочку рекомендовал Энрике де Сото, подпольный автодилер из Ногалеса, продавший ей «форд-эскейп». Джейн знала Энрике еще по работе в Бюро, наткнувшись на него во время поисков серийного убийцы по имени Маркус Пол Хедсман, который считал необходимым заниматься коллекционированием голов в соответствии со своей фамилией [11] . Хедсман украл одну из угнанных машин Энрике (акт уличного правосудия в обществе, которое с каждым годом было все меньше готово предоставлять людям реальное правосудие), а после ареста надеялся получить поблажку, сдав дилера угнанных машин.
11
Headsman – человек-голова (англ.).
Преступников гораздо больше, чем хороших ребят, которые их отлавливают. Копы всех разновидностей вынуждены ранжировать свои планы по важности, как врачи скорой помощи в кризисной ситуации, когда поступает слишком много раненых. Как часто происходит – гораздо чаще, чем может показаться, – полицейские, которые получили наводку на Энрике, были сродни загнанным лошадям: они испытывали нехватку сил и средств и гонялись за более крупной дичью. Его дело отложили в ящик с надписью «Когда замерзнет ад» или что-то вроде этого. Там бумага пожелтеет и обтреплется, а лет через десять-двадцать ее выкинут, чтобы освободить место для новых папок с делами, на которые нет времени.
Джейн побывала у Лоис и Пита двумя днями ранее и получила пять высококачественных париков разных цветов и стилей, набор безрецептных контактных линз, менявших цвет глаз, и фотографии для новой партии водительских прав.
Появился второй белый кот и зашипел на Джейн, выгнув спину; глаза у него были зелеными, такого оттенка, который вполне подошел бы для варева в ведьминском котле.
Джейн встала с удобного кресла, куда тут же запрыгнул кот, и переместилась в кожаное, изрядно потрепанное. У нее уже имелся набор поддельных водительских прав, но все они теперь оказались бесполезными. Права были выписаны на разные имена и в разных штатах, но везде Джейн была изображена в том виде, в каком ее показали на экранах телевизоров по всей стране.
Вернувшись, Лоис принесла небольшой конверт и пластиковый пакет с пятью париками: каждый соответствовал определенному снимку. Джейн вытащила из конверта ламинированные документы и просмотрела их. Шесть штук. На разные имена. На одной фотографии она была со своей нынешней прической, на пяти других – в париках.
Пит знал, что снимки, сделанные с помощью дрянных камер отделов регистрации автомобилей, почти никогда не передают в точности облик человека и совсем не претендуют на гламурность. Он воспроизвел резкое освещение, обычно применявшееся в этих отделах, а Джейн сделала так, чтобы вид у нее был не слишком дурацкий, но с сумасшедшинкой. Посмотрев на снимок, никто бы не сказал, что перед ним агент ФБР; к тому же неотчетливость изображений позволяла ей приукрашивать или уродовать себя в зависимости от ситуации, оставаясь похожей на женщину с фотографии.
Но главное, Пит сотрудничал с черным хакером высочайшего уровня, способным взломать компьютерную систему любого регистрационного отдела и вставить в нее самодельную картинку. Любой полицейский, остановивший Джейн за превышение скорости или по другой причине, не усомнится в подлинности этой картинки.
Джейн заплатила авансом и теперь, вкладывая шесть прав в конверт, сказала:
– Права стоят своих денег, но за парики вы дерете не по-божески.
Лоис выпустила колечко дыма:
– Это хороший бизнес – продавать сопутствующий товар с неприличной наценкой. Мы никому не даем скидок, дорогая.
Джейн с удовольствием арестовала бы эту парочку, если бы у нее были нужные полномочия и ей не требовалась их помощь, чтобы оставаться в живых и на свободе.
– Долго добирались из Сирии, да? – спросила она.
– Сирия – это помойка. Всего доброго.
22
К шести тридцати вечера четверга, пять часов спустя после атаки, снегопад начал уменьшаться, включилось уличное освещение. Из полуразрушенного и выгоревшего отеля «Веблен» в свете аварийных прожекторов поднимался дым: сначала он был густым и черным, теперь – белым и редким, что наводило на мысль о неземных существах, духах, поднимающихся к небесам из этого места огненной смерти. Снежинки, под конец ставшие крупнее, падали, кружась с торжественным изяществом цветочных лепестков, брошенных в могилу скорбящими родственниками.
Шериф Лютер Тиллмен, сунув руки в карманы стеганой утепленной куртки, стоял на углу Фицджеральд-авеню и Мейн-стрит, через улицу от руин. Время от времени ритм и скорость его дыхания – клубы пара на морозе заставляли вспомнить об огнедышащем драконе – менялись в соответствии с настроением: ярость, печаль, снова ярость. Он радовался, что соседние здания пострадали меньше, чем можно было ожидать, но это было слабым утешением, с учетом масштабов катастрофы. Пока что насчитывалось сорок два погибших, включая губернатора и местного конгрессмена, но это число наверняка увеличилось бы с началом разбора завалов.
Тиллмен был удручен из-за того, что его оттерли в сторону: сначала полиция штата, потом, в более агрессивной манере, агенты ФБР из миннеаполисского отделения и совсем недавно – специалисты Бюро, прилетевшие из Куантико: в основном они представляли Первый отдел поведенческого анализа, который занимался терроризмом, поджогами и взрывами. Тиллмен не возмущался. Они обладали нужными знаниями и ресурсами для такого тщательного расследования, которое не мог произвести ни один окружной шериф. А поскольку среди жертв оказался конгрессмен, это было преступление федерального значения. И все же несчастье произошло в юрисдикции Тиллмена, многие из погибших были его друзьями или соседями. У него болело за них сердце, и к тому же скорбь усугублялась от ощущения собственной бесполезности.