Компас черного капитана
Шрифт:
– Заткнись! – резко рявкнул на нее Джей. Глаза убийцы сверкали огнем безумия. – Заткнись!
– Тебя видели с ней в таверне. Тебя опознали!
– И что? Да, я обошелся с ней грубо, – улыбался Данер. – Но многие клиенты так обходятся со своими подстилками. Верно, подстилка?
Я, наконец, увидел, куда он бросил свои вещи. Они стопкой были сложены рядом с кроватью. От двери почти не видно. Если рвануться…
– Подстилка молчит, а значит, соглашается. – Джей облизнулся. Его просто распирало от желания поговорить. – Хотя за пару монет они согласны со всем. Что бы ты ни сказал. Что бы ты ни сделал. Шелковый шарфик
Я почувствовал сомнения шлюхи.
– Ты опять промахнулся, ребенок. Хотя вновь был близок.
Он шагнул вперед. Аккуратно, уверенно. Я отступил. Так, чтобы оказаться чуть ближе к его одежде.
– Я помню тебя. Ты почти поймал меня с той шлюхой, несколько недель назад. Тебя еще отпустил этот раззява Ван. Мальчик-клеветник. Мальчик-преследователь. Эй, подстилка, если я дам тебе два кристалла, не скажешь ли ты, что именно этот ребенок порезал тебя?
Шлюха быстро-быстро закивала, и я онемел от возмущения.
– Ты попался, ребенок. Хотел поймать меня, а попался сам.
Он сделал еще один шаг, ловко сместился вправо, прикрыв мне путь к одежде. Резко подался вперед, и я едва успел уклониться от стремительного удара.
– Да, ты пришел, потому что я нарушил ритуал. Я должен был прийти к ней завтра.
Данер бросил взгляд на шлюху и облизнулся.
– Но я не смог утерпеть. Я так долго ждал. Из-за тебя, между прочим. Мне пришлось терпеть.
Он сделал еще один выпад, и я запнулся. «Кошки» зацепились за что-то, и я грохнулся на пол. В два шага Джей оказался рядом. Лицо его перекосила гримаса ярости.
– Я ненавижу терпеть! – заорал он.
Я пнул его ногой в колено, и Джей взвыл от боли. Согнувшись, он уставился на то, как на коже, где пропахали ее зубья «кошки», вспухают кровавые полосы.
– Ах ты, гаденыш! – обиженно процедил Данер и вскинул голову, отыскав меня взглядом.
Вы когда-нибудь пробовали быстро подняться с пола, когда на вас надето множество одежд и тяжелый тулуп? Ощущение, будто ты барахтаешься в воде и панически ищешь хоть какую-нибудь опору. Зацепившись за покрывало кровати, я рванулся вперед, поднялся на ноги и неуклюже забрался на матрас, раздирая в клочья несвежие скомканные простыни. Проститутка испуганно замычала, прижавшись к стене. «Кошки» рвали матрац и покрывало, а я, широко размахивая руками, чтобы не потерять равновесия, сделал первый шаг.
– Ах ты, сволочь, – бросился за мною Джей.
Я почувствовал, как его взмах распорол мне правую штанину на бедре, как сталь коснулась кожи. Неужели порезал? Неужели достал? Боли пока не было, но сейчас ничего не было, кроме дальнего конца матраца, кажущегося мне как минимум ледовой пустыней. Данер зашипел, наткнувшись раненой ногой на кровать, выругался. Я рванулся вперед, сделав второй шаг. Покачнулся.
Входная дверь распахнулась, и на пороге появились двое стражников с алебардами.
– Мастер Данер? – изумился самый здоровый из них.
– Помогите! Помогите, пожалуйста! – заорал Джей, мгновенно превратившись из хищника в жертву. Он подался к двери в центральную комнату – Он ворвался, он хотел меня убить! Он порезал эту девушку! Он ранил меня!
Я прыгнул с кровати вниз, отбросив в сторону нож. Одежда Данера рассыпалась по полу, но резная рукоять дальнобоя будто сама прыгнула мне в руку.
Громилы, мешая друг другу, толкались в прихожей, и я вскинул оружие, направив его в грудь Джею.
– Помогите, пожалуйста! Пожалуйста! – пропищал тот, но дикий зверь, затаившийся у него внутри, с голодным ожиданием смотрел на меня сквозь прорези век.
– Эй, малой, брось-ка оружие! – нервно сказал один из стражников. – Не шали!
Я оказался в ситуации, из которой выхода не было. Несомненно, моя погоня превратилась в настоящий провал. Не надо быть умником, чтобы осознать: все случившееся сыграет на руку Джею ан Данеру, и он вновь уйдет от наказания.
Ствол дальнобоя уставился в живот убийце, и мой враг неожиданно испугался. Только сейчас до него дошло, на что я способен.
Как и до меня. Я увидел комнату и замерших в ней людей словно со стороны. Будто бы происходящее творилось с другим мной, с другими стражниками, в другом месте. Мир расщепился на детали. Жирное пятно на тулупе одного из солдат. Капли пота на лбу второго. Окованное древко алебарды. Бьющаяся жилка на шее Данера. Дорожка слез по щеке проститутки. Множество кусочков, живущих сами по себе и никак друг с другом не связанных. По спине пробежался холодок, а палец лег на курок. Гладкий и жаждущий того, чтобы на него нажали.
– Эй… – выдохнул Джей, выставил перед собой руки. – Эй… Ты…
Комнату потряс грохот, и ее тут же затянуло вонючим белым дымом. Отдача бросила меня на стену, прочь от кровати. Данера сложило пополам, и он так резко грохнулся на пол, словно невидимый гигант припечатал его могучим ударом ноги в живот.
Громилы с изумлением уставились на труп голого убийцы, рухнувший им под ноги, переглянулись.
Их заминка спасла меня. Слева за занавеской пряталось замеченное мною окошко. Совсем небольшое и заставленное какими-то безделушками. Крупный человек никогда в жизни не протиснулся бы в тесный проход, но для меня другого пути уже не было. Зачарованное стекло разлетелось брызгами от удара дальнобоем. Сжимая уже бесполезное оружие, я выпрыгнул наружу, в холод. Сразу под окнами проститутки оказался сугроб смерзшегося снега, и холодная крошка набилась мне в рот и обожгла лицо. Боль в локте пронзила все тело – я очень сильно ударился обо что-то, – и рука тут же онемела, повиснув плетью. После душной комнаты мороз вцепился в меня с яростью голодного пса. Зубы заломило, и я плотно закрыл рот. Подхватив дальнобой здоровой рукой, я вскочил и неуклюже бросился прочь из переулка. Из дома неслась ругань громил. В окно им вылезти не удалось, а затем они ринулись к двери, но и там у них что-то не получилось. Что-то пошло не так.
Вывалившись на улицу, я увидел, как Ван ан Лавой, с серым от ужаса лицом, с трудом держит дверь в дом проститутки, не выпуская товарищей. Та содрогалась под могучими ударами, но толстый стражник стоял насмерть.
– Беги! – одними губами произнес он, и я дал стрекача, еще не веря до конца в то, что случилось несколько минут назад.
В тот вечер я впервые убил человека. Говорят, что после убийства происходит нечто ужасное. Приходит тяжелое понимание. Переосмысление. Ничего такого со мной не случилось.