Комплекс полноценности

Ступников Александр Юрьевич

1985

«Когда-то надо просто жить…»

* * *

Когда-то надо просто жить… Не на краю — а где-то «между». Носить красивые одежды, Себе на картах ворожить. И на пустынном побережье Девчонкам головы кружить. Когда-то надо просто знать… Что предначертано. Не Богом. А той единственной дорогой, Где воздается распознать, Что мало первых обогнать. Но и догнать — не так уже много. Когда-то надо просто так, А не над кем-нибудь смеяться. И ничему не удивляться. И быть смышленным, как дурак. Который сам себе не враг. Но даже в этом не признаться. Когда-то надо… А пока Живу

с тобой: к руке — рука На расстоянии в полмира. И в обжигающем снегу, Как капли крови на бегу, Роняю лет твоих сапфиры. Но оглянуться не могу…

1987

«Кто может знать…»

* * *

Кто может знать, Что в мыслях у глупца. И у кого мы сами на примете. — Как всё-таки прекрасно жить на свете, — Подумал окунь, Глядя на живца.

1983

«Что остается после нас?..»

* * *

Что остается после нас? Не день, не ночь. Ни дня, ни ночи. И, если капля камень точит, То сколько их должно упасть На бесконечность черных строчек, Чтоб насладится ими всласть И захлебнуться в многоточье…? Что остается перед тем, Как начинается бессмертье. И жизнь, Вторая или третья, На многослойность наших тел Кладет столетье за столетьем И бесконечность — На предел.

1987

«Кто знает, что нам суждено…»

* * *

Кто знает, что нам суждено. Но мы поделим все по-братски: Картечь на площади Сенатской И подогретое вино. Прости, Всевышний, и спаси. Любовь к свободе виновата, Что в арестантские халаты Одета совесть на Руси. И то, что нами недопето, В свое отчаяние вберем. Небезопасно стать царем Там, где опасно быть поэтом. У оцинкованной двери Скрипят казенные пружины. Опять в России запуржило. В России — вечны декабри.

1983

«Подумать грустно, сколько объяснят…»

* * *

Подумать грустно, сколько объяснят Загоны из расставленных преград, Когда чины достоинством считая, Приобретают, Словно вычитают, Из смысла лет — Бессмыслицу наград. Подумать грустно, сколько говорят В круговороте бытоописаний Ненужных столкновений и касаний. И соприкоснования утрат Расходятся кругами под глазами. Смешно сказать, никто не виноват В растрате жизни — Худшей из растрат.

1985

«— Когда тебе придется туго…»

* * *

— Когда тебе придется туго, Ты только позови, и я приду —  Сказал мне друг. Кто ж знал, что он мне Не был другом…

1974

«Жил человек, как человек…»

* * *

Жил человек, как человек. И человеком был недаром. Большие мысли в голове Попахивали божьим даром. Он Землю мог перевернуть. Он рассчитал опоры точку. Но… надо сына протолкнуть В князья. И замуж выдать дочку. И жил он тихо и негромко, Все оставляя на потомков. Сократ цикуту пил до дна. Костры еретиков сжигали. Глупцы, они не понимали, Что жизнь у каждого — одна. — Я тоже, — думал он — Могу Так прогреметь, что все услышат. Но… пахнет мятою в стогу. И женщина призывно дышит. И жил он тихо и негромко, Всё оставляя на потомков. Неперевернутой Земля В тот век, когда он жил, осталась. Но сына протолкнуть в князья Не так уж трудно оказалось. И дочка вышла за купца. И он, семейство приумножив, Жизнь верноподданного прожил. А может быть и подлеца…?

1973

«Пекутся на воде…»

* * *

Пекутся на воде Слова о доброте. Когда бесцельна ложь, Но с целью — бескорыстье. Когда не те друзья. И недруги — не те. И долгожданный дождь Не омывает листья. Затем перестают Всерьез воспринимать. Имущий — подает. Берущий — обещает. И грубым полотном Застелена кровать, Где пьют твое вино. И им же угощают. И вкусное сулят. И круглый, как дурак, Опять разинут рот В предчуствии удачи. Обещанного ждут — Как рубль за пятак, Когда предъявлен счет, Составленный из сдачи. На всё своя пора И истины момент. И сколько бы добра Во зло Не обещали. Есть собственное — Да. И собственное — Нет. Как горечь — для побед. И сладость — для печали.

1984

«Нет смысла в том, что быть могло…»

* * *

Нет смысла в том, что быть могло, Когда есть то, что совершилось. И, не начавшись, завершилось. А кто- то скажет- Повезло. Нет смысла в том, что было злом, Когда добро взошло удачей. И вот плачУ, Как будто плАчу. А кто-то скажет — Повезло. Нет смысла в том, что наросло, Когда топор уже в работе. И дух готов проститься с плотью. А кто-то скажет — Повезло. Когда уже произошло, Нет смысла в том, что объяснимо. Но если б не было любимой, Какое, в черту, «повезло».

«Мы по утрам встречаемся…»

* * *

Мы по утрам встречаемся. И я Желаю ему здравствовать. И он — мне. Хотя нам абсолютно наплевать Какою болью мучается каждый. Он спрашивает — Как ваша жена? Я, улыбаясь, думаю — Барыга, Какое тебе дело до жены? Но щедро говорю ему — Спасибо. Я спрашиваю — Как ваше здоровье? Он, улыбаясь, думает — Писака, Какое тебе дело до здоровья? Но щедро отвечает — Ничего. И так мы с ним расходимся, Весьма Довольные друг другом. И — собою.

1976

«Из темной бренности веков…»

* * *

Из темной бренности веков Иной дороги не дается: Работа любит дураков. А тот, кто любит — тот ведется На увлеченность, на кураж, На бескорыстие и смелость. На гениальную умелость И проб возвышенную блажь. У умных нет других забот, Как только пользовать работу. Их дни — расписанные ноты Где всё скрипично наперед. И ежедневно, «от и до», В почасовой своей расплате Они мечтают о зарплате Или о выигрыше в лото. Так повелось, но далеко Не все на этом свете плохо: Работа любит дураков А я люблю её, дуреху.

«Чем меньше я…»

* * *

Чем меньше я, Тем больше должен. Мороз по коже… Не унять Меня желающих обнять И обобрать, Насколько можно. Я не в шелках — зато в долгах. Забуду вдруг — напомнят сразу О тараканьих тех бегах, Где я участвовать обязан. Какой кощунственный разбой — Платить за все самим собой. И уменьшаться, Вырастая, Из птичьей стаи — В волчью стаю…