Компромисс
Шрифт:
– Ну и?
– Ты мне поможешь, что тут непонятного?
– Непонятно, как я это сделаю. Вынесу на руках? В гору? – Я оценивающе его оглядел. Не бизон, конечно, но килограммов 70 будет.
– Позвать некого?
– Близко у меня только женщины, остальных ждать часа два придется, пока они сюда доползут. Да и вообще – пятница, вечер, все бухают или разъехались… А у тебя?
– У меня разбит мобильник, – напомнил он.
– Да, жопа, – подытожил я.
Некоторое время молчим. Я обдумываю варианты и отметаю их один за другим. Картина складывается неутешительная – либо ждать весь вечер, либо тащить его на себе из оврага.
– Слушай, а разве тебе не больно? – вдруг запоздало
– Больно, но, если не двигаться, то терпимо. Вот если пытаюсь встать, то аж в глазах темнеет.
– Надо бы шину какую-нибудь соорудить, что ли. Чтобы не усугублять.
– Ммм… – Он оглядывается вокруг. – Вряд ли тут есть что-нибудь подходящее.
Я вынужден с ним согласиться. Как-то все непродуманно в природе, почему в кустах не растут шины?
– Давай для начала ты поможешь мне встать, может быть, я смогу прыгать на одной ноге? Только сделай это резко, иначе боль не позволит.
Я захватываю его предплечья, он – мои. Черный пес угрожающе рычит.
– Не сердись, Орешек. – Хозяин успокаивающе протягивает ему руку. – Так надо. Все будет хорошо.
И объясняет мне:
– Не любит, когда до меня чужие дотрагиваются.
– Полезная фича. Готов?
Кивок, рывок, и вот он уже висит в моих руках, тяжело дыша и уткнувшись мне в плечо. Собака беспокойно пританцовывает, даже поскуливает, но вроде не собирается откусить мне голову. Капли пота текут по его виску, шее, но этот Муций Сцевола ни звука не издал. Правда, у того правой руки не было, а не ноги. Я вдруг замечаю, что успокаивающе глажу его по спине, стряхивая прицепившиеся травинки, останавливаю себя немедленно, мало ли, что он подумает.
– Ты как? – Слишком интимным вопрос получился.
Ответить он не успевает, потому что какой-то танк вдруг толкает меня под коленки, и я с трудом удерживаюсь на ногах, это был бы пиздец, если бы я упал вместе с травмированным парнем, а точнее, прямо на него. Танком, конечно же, оказывается бестолковая набегавшаяся собака. Как примерная девочка, она усаживается у моих ног, высунув язык и с надеждой глядя на меня, мол, хорош тут развлекаться, когда домой пойдем, жрать охота. Мне хочется ржать и материться одновременно.
– Твоя собака хотела сломать мне вторую ногу! – предъявляет мне претензию этот шутник.
– Она не моя, – открещиваюсь я, но радуюсь, что он находит в себе силы острить.
Дальше какое-то время уходит на то, чтобы прицепить на поводки обеих собак. Это не такая простая задача, когда одновременно нужно удерживать на одной ноге приклеившуюся ко мне тушку, но в конце концов мы справляемся. Я не знаю, как мы преодолеем этот заросший кустами склон, но решительно начинаю наш путь.
– Ты куда? – вдруг останавливает меня мой попутчик. – А, я понял. Тут вообще-то лестница есть. Штурмовать гору совсем необязательно. Ты тут в первый раз, что ли?
Ну как бы да. И надеюсь, что в последний. Даже Олдбой меня не заманит сюда еще раз. Послушно поворачиваю по направлению к лестнице. Как мы к ней шли – отдельная песня. Сначала он прыгал на одной ноге, но я, видя, как ему больно, сдался быстрее, чем он, ибо сердце кровью обливалось. Потом я попытался усадить его к себе на спину, но он так зашипел, когда я взялся за больную ногу, что я тут же оставил эту затею. Потом я тащил его под мышкой, но рука быстро устала, а сменить ее было невозможно из-за сломанной правой ноги. С грехом пополам мы доковыляли до лестницы, и тут я понял, что нам ее не преодолеть, если мы продолжим играть в благородство. Запрыгивать на раздолбанные ступеньки он просто не сможет, даже с моей помощью. Мы стояли у подножия этой Голгофы и пыхтели как марафонцы.
– Держи, – я отдал парню оба поводка.
Ничего не подозревая, он взял их, и взвыл от боли, не ожидая от меня такой подставы. Я закинул его себе на плечо и почти бегом ринулся вверх по лестнице. Сначала он шипел, подвывал и бессильно колотил кулаками мне по спине, но я на каком-то адреналине преодолел почти половину склона, и тут одновременно кончились силы у нас обоих. Я поплелся как беременная черепаха, а он перестал дергаться и начал успокаивать собак, которые никак не могли приноровиться к моим неравномерным передвижениям. Думал, сдохну. Нет, выжил. Когда мы добрались до конца лестницы, опустил его на землю на одну ногу, едва не уронив, и так мы стояли обнявшись, наверное, целую вечность. Не только он бы упал без меня, но и я без него тоже. Он очнулся первым.
– Теперь можешь звонить в скорую, – подсказал он. – Вызывай их к детской площадке, тут недалеко.
Я в каком-то тумане сделал все, что он сказал, и вдруг меня запоздало накрыл ужас от собственной авантюры. Навернуться с той лестницы – нефиг делать, собака дернула бы поводок, и я бы потерял равновесие мгновенно. И валялись бы мы сейчас в том овраге оба, хорошо, если живые. Надо было все же вызвонить кого-нибудь из парней на помощь, подождали бы, не переломились. Я стараюсь не показать своей паники, меня почти физически трясет, но ему это точно сейчас лишнее. Провожаю его у машины скорой помощи и пытаюсь улыбаться сквозь зубы. Он ослепляет меня в ответ совершенно белозубой улыбкой и спрашивает:
– Тебя как зовут-то, спаситель?
– О, не стоит так уж меня боготворить, – у меня еще и шутить получается. – Илья.
– Ну как же, крест на Голгофу затащил, значит самый настоящий Спаситель и есть. Я Кристиан, между прочим.
Ржу. В детском саду мы в таких случаях говорили "у дураков мысли сходятся". Правда, когда я про Голгофу думал, еще не знал, что он Кристиан. Бывают же имена у людей.
– А фамилия? – Ох, хорошо, что догадался спросить, как бы я его искал потом?
– Козлов. – Теперь ржет он, увидев, как вытянулось мое лицо. – Шучу. Леман я. Он подает мне руку. – Спасибо тебе, Илья. Ты очень вовремя появился. Если бы не ты… Вот так живешь-живешь, а потом какой-нибудь шит хэппенс. Вся жизнь на ногах, и вдруг – бах! – и ампутация.
Я оторопело смотрел вслед уехавшей машине. Данунах! Быть не может! Мне не послышалось? Что ли, я его нашел? Или все же совпадение?
Дороги, которые мы выбираем, не всегда выбирают нас
Утром я приперся в больницу еще до девяти часов, поэтому пришлось ждать обхода врачей, завтрака и начала запуска посетителей. Порядки в наших учреждениях как в тюрьме, ей богу, больницы для медперсонала, а не для больных. Крис возлежал (другого слова не подберу) на горке подушек и сосредоточенно читал какую-то книгу. Не знаю, что случилось с моим восприятием, но смотрелся он как монарх среди подданных. Подданными были суетливый дедок и небритый мужик средних лет, четвертая койка была пуста. "Монарх", разметавший по подушкам черные кудри, выглядел необыкновенно элегантно в заношенной больничной рубахе на завязках, а из-под одеяла грациозно (да-да, это не опечатка) торчала поврежденная конечность с какими-то пыточными приспособлениями на ней. Я уже собирался было начать запариваться на тему согнуться мне в поклоне или упасть на колени, как вдруг он поднял глаза от книги, прищурился, всматриваясь, сверкнул белоснежной улыбкой, и наваждение спало, он стал обычным парнем, таким же, как я.