Кому светит Большая Медведица
Шрифт:
Тимур тревожно взглянул на ребят.
– Он и есть убийца?
– Не знаем. Мы проникли в архив Центрального УВД, и нашли на Ефименко только несколько штрафов за превышение скорости. Он вообще не похож на преступника. Ещё мы выяснили, что в некоторых случаях он проходил по делу в качестве свидетеля. Например, по делу некой Яны, валютной проститутки. Ещё одного цыгана, попавшегося на воровстве. В обоих случаях он был свидетелем защиты.
Ульяна многозначительно умолкла.
Тимур шумно выдохнул.
– Что же делать?
Уля и Стёпка переглянулись.
– Я думаю, не стоит ждать, когда Ефименко или кто-нибудь из его окружения посетит ваш дом в третий раз, -
– Но хоть что-то мы можем сделать? – Тимур с надеждой переводил растерянный взгляд с одного лица на другое. – Как-то связать концы с концами и вывести этих подонков на чистую воду?
– Нет, - печально констатировала Уля, - дело по убийству Владлена Ястреба засекречено, и мы не имеем к нему доступа. Единственное, что возможно сделать, это пойти с тем, что у нас есть, в милицию. Думаешь, нам поверят?
Тимур решительно поднялся.
– В милицию пойду я. Но сначала поговорю с отцом.
– Может быть, нам стоит присутствовать при этом?
– Нет, вы слишком увлечены детективной стороной происходящего; мне будет проще изложить факты, добытые вами. Ждите завтра моего звонка: будем надеяться, что после того, как в милиции примут всерьёз мои слова, они захотят переговорить с вами.
– Меня лично устраивает такой вариант, - подытожил Стёпка, - а что скажешь ты, Уля?
Ульяна обвела мальчишек задумчивым взглядом.
– Ребята, вы не знаете, что это за странный запах?
Тимур и Стёпка потянули носом воздух и одновременно воскликнули:
– Уля! Наш пирог!
Забыв об осанке и манерах, Уля бросилась на кухню.
– Вы проделали колоссальную работу, - повернулся Тимур к Стёпке, - нелегко, должно быть, проводить по нескольку часов в день на дереве, да ещё в холодную погоду! Ты там простудил горло?
Стёпка кивнул и добавил, словно ему даже не польстило искреннее признание Тимура:
– Иногда выдавались такие денёчки, что я потел и раздевался до рубашки, а потом снова закутывался и надевал валенки. Знал бы ты, Тимур, как неудобно на дереве в валенках!
В гостиную вернулась Ульяна. Руки её были пусты, взгляд бесстрастен.
– Джентльмены! – с достоинством английской леди объявила она. – Нам придётся пить чай с бананами. Пирог сгорел!
Глава 66.
«Если с другом вышел в путь»
С утра Пашка испытывал необъяснимое волнение. Ему хотелось бы думать, что оно вызвано предвкушением чего-то радостного, приятного, но чем больше проходило времени, тем увереннее становился юноша в своём предположении, что волнение это было вызвано тревогой. Причины её оставались Пашке неясны, и, может быть, поэтому ожидание нехорошего с течением дня становилось всё мучительнее.
Он съездил к Бируте; узнал, что девушка идёт на поправку, но и после этого визита на сердце не стало спокойно.
День выдался солнечный. Пашке он казался расцвеченным глумливыми красками. После свидания с Бируте он решил больше не выходить из дома. Ему вдруг захотелось дочитать книгу, начатую ещё в прошлом месяце. Кроме того, думал Пашка, чтение поможет ему отвлечься от тревожных мыслей. Он подошёл к столу, но на глаза ему попалась совершенно другая книжка. Это был курс лекций по психологии, написанный профессором Крыловым, который и преподавал сей предмет. Меж собой студенты называли эти лекции «баснями Крылова», и на самом деле это была положительная оценка. Особенность крыловских лекций состояла в том, что профессор любил сталкивать в них мнения многих – и разных – учёных мужей, но даже в своём авторитетном заключении
Пашка рассеянно полистал брошюру, и взгляд его невольно остановился на слове «дружба»: «Чувство дружбы, объединяющее двух или нескольких индивидуумов, рождается из общих целей деятельности и интересов, проявляется в стремлении к взаимопомощи и переживается как взаимное тяготение друг к другу, как желание вместе идти по жизненному пути. Общность мировоззрения, то есть взглядов на жизнь, и мироощущения, то есть чувств, порождаемых условиями жизни, укрепляет дружбу».
Пашка задумался. В голову ему вдруг пришло, что фильм, который они сделали, мог быть стать их совместным дипломным проектом. Мысль эта родилась из чтения отрывка, как согласие с автором, но одна строка смущала Пашку. Что такое «взаимное тяготение друг к другу?» Он перелистнул ещё несколько страниц. Крылов цитировал Наума Ходакова: «Одним из часто встречающихся извращений является гомосексуализм – направленность полового влечения на лиц собственного пола. Работы многих учёных показали, что на направленность полового влечения и выбор полового партнёра в дальнейшем могут влиять интоксикации, травмы во время внутриутробного развития».
Пашка погрузился в ещё более глубокую задумчивость. Он знал раньше, что гомосексуализм может быть следствием неправильного воспитания. Но если это результат внутриутробной травмы, то должно смело заявить, что гомосексуалист – инвалид, а не извращенец. К инвалидам общество относится гораздо терпимее. Правда, Пашке не припоминалось ни одного случая, когда Виталика пытались оскорбить или высмеять. Слухи за спиной, конечно, ходили, но вот чтобы так откровенно, в лицо… Виталик умел постоять за себя, и за это его уважали. Кроме того, он бескорыстно выручал на семинарах, зачётах и даже экзаменах, так что отзываться о нём пренебрежительно было делом неблагодарным. Пашка не пришёл ни к какому выводу, и продолжал бесцельно скользить по странице взглядом: «Если чёткая градация между однополовой любовью отсутствует, говорят о бисексуальности, то есть о наличии одновременно полового влечения и к другому полу, и к своему собственному».
Пашка захлопнул книгу. Думать о Смелкове, анализировать его было легко и приятно, а копаться в своей душе – нет уж, увольте. Как можно анализировать то, что запрещаешь себе понимать?!
В дверь робко постучали. Пашка положил книжку на стол и открыл.
– Привет! – сказал Виталик, улыбаясь своей как всегда обезоруживающей улыбкой.
Пашка посторонился, давая ему войти.
– Девушка внизу, такая смуглая, со знойным взглядом, сказала мне подняться в твою комнату, - извиняющимся тоном сказал Виталик, успевая одновременно рассмотреть обстановку и оставить о ней своё мнение.
Пашке было безразлично, кто впустил Смелкова в дом. Беспомощно застыв посреди комнаты, он преданными глазами следил за действиями однокурсника и был безумно рад его визиту. Даже утренняя тревога отступила, но всё же не прошла.
– Паш, я пришёл узнать, как у тебя дела, - начал Виталик, уже заранее приготовившийся к тому, что юноша будет молчать.
– Неплохо, - неопределённо ответил Пашка.
– А как Бируте? Мне можно увидеть её?
Пашка отрицательно покачал головой.
– Это всё из-за того, что я тогда наговорил?