Конь бледный
Шрифт:
Зимин встал. Охранник тоже – сделав шаг вперед, за спину майора. Прохоренко с любопытством окинул взглядом Зимина с головы до ног, будто чего-то ожидая. Чего? Это Николай узнал через секунду.
Охранник уцепил Зимина за плечо могучей ручищей, рывком его развернул и нанес удар в солнечное сплетение – коротко, профессионально, отработанно. Вернее – попытался нанести, потому что в последний миг майор успел развернуться вполоборота, и кулак только скользнул по твердому, как доска, животу спецназовца. Ответный – короткий, быстрый тычок в горло заставил охранника захрипеть и упасть на колени. Шаг – голова в захвате, шея на сгибе
– Не будешь ты ничего брать с наследников, – мягко, почти с улыбкой сказал Зимин, шагнул вперед и вынул из руки Прохоренко пистолет, затвор которого тот судорожно пытался передернуть. – А патрон надо держать в стволе. Иначе не успеешь. Вот как сейчас!
Прохоренко тяжело задышал, баюкая руку с вывернутыми, искривленными пальцами, покраснел и с ненавистью уставился на майора:
– Ты ведь отсюда не уйдешь! Дверь заблокирована, все происходящее пишется на камеру, сейчас сюда войдут парни и переломают тебе все кости! На законных основаниях! На что ты надеешься?!
Зимин отщелкнул магазин пистолета, посмотрел на тупые кончики пуль, снова вогнал в рукоять. Отодвинул затвор, убедился – патрон в патроннике. И тогда перегнулся через стол, быстро, жестко ударил Прохоренко в висок кулаком с зажатым в нем «макаровым», после чего директор коллекторского агентства закатил глаза и сполз по спинке кресла.
Майор шагнул к двери и встал сбоку, приготовив руку на уровне груди.
«Гости» не заставили себя ждать. Первым влетел второй охранник, держа в одной руке дубинку, в другой – готовый к работе шокер. Мордоворот тут же свалился на пол с разбитой в кровь, вогнутой в череп переносицей. Он умер мгновенно – кости черепа, раздробленные страшным ударом, вошли ему в мозг.
За ним показался тот самый парень, который пил чай во время прохода Зимина по кабинету. Этот, видать, насмотрелся голливудских боевиков и, держа оружие двумя руками, как-то глупо, по-крабьи вполз в кабинет в полуприседе, изображая из себя то ли Сталлоне, то ли Крутого Уокера. Пистолет вылетел у него из рук, будто выброшенный пружиной, затем лег и его хозяин, с проломленным рукоятью пистолета виском. Несколько секунд он дергался на полу, хрипя, суча ногами, но Зимин на это уже не смотрел – он рывком выбросил свое тренированное тело за порог, туда, где суетились, вооружаясь, несколько коллекторов.
И началась бойня!
Никаких красивостей, никаких кунг-фу и карате, задирания ноги выше головы и бросков через бедро – жестокие, короткие удары, мгновенно убивающие, выключающие сознание. Каждый из ударов и захватов дробил, ломал, выворачивал суставы – противник должен быть мгновенно нейтрализован, гарантированно, чтобы не смог больше участвовать в поединке. И лучше – ни в каких поединках вообще. Никогда.
Через минуту здоровые, крепкие, злые парни, привыкшие калечить людей, сами превратились в беспомощных калек, и возможно – навсегда. Возможно – потому что Зимин не собирался оставлять за спиной пусть раненого, но живого врага. Хороший враг – мертвый враг.
Он подобрал с пола пистолет, который отобрал у Прохоренко (пистолет мешал ему в схватке, а шум поднимать пока не хотелось), сунул в карман жилета, поднял и еще один – такой же потертый, видавший виды «макаров», – проверил магазин, удостоверился, что это не травматика, а настоящий боевой пистолет, загнал патрон в патронник. Сунул «макаров» за пояс джинсов сзади. Проверил дверь – она и правда была закрыта. Щелкнул замком, вышел в колл-центр.
Здесь все было по-прежнему. Парни и девушки, увлеченные запугиванием должников, даже не заметили того, что оба охранника исчезли, что посетитель ходит по залу один, без сопровождения. Только одна, дебелая блондинка лет тридцати с туманным взором под наведенными краской бровями, проводила его недоуменным взглядом и снова окунулась в работу, выбросив из головы лишние мысли. Что бы там ни происходило – это не ее дело. У нее – своя работа, у охраны – своя, у оперативников-коллекторов – другая. Она деньги получает не за то, чтобы разглядывать каких-то уродов, приходящих сюда каждый день буквально стадами. Бараны!
Зимин заглянул в ящик, где лежала его финка, сунул ее в карман. Затем взял связку ключей и запер выходную дверь. Она была стальной, тяжелой, сейфовой, способной выдержать удары пуль легкого стрелкового оружия. Заперев, сунул ключи в карман и вернулся в комнату к оперативникам.
Двое из них уже очнулись и негромко стонали, держась руками за ушибленные места. Зимин подошел к первому, достал из кармана и из ножен финку, перехватил ее поудобнее и воткнул в глаз раненому. Второму – несколько раз быстро и точно вонзил нож в сердце.
Та же участь постигла и остальных – Зимин методично обошел каждого из коллекторов и вонзил в них выпачканную кровью финку, стараясь действовать наверняка.
Напоследок воткнул нож и в мертвых охранников – мало ли, вдруг они только кажутся мертвыми. Получить по башке в самый ответственный момент, сорвать операцию – это не для диверсанта.
Запер дверь оперативного отдела, отрезав его от внешнего мира, и сосредоточился на главном – пора было допрашивать пленного. Задача нелегкая – Зимин не любил пытать «языков», но что поделать, если по-другому их не разговорить? Диверсантов учат, как вести допрос третьей степени, они прекрасно знают, где у человека болевые точки – на теле и в душе.
Глава 2
С трудом разлепил глаза, веки налились тяжестью, будто на них привесили гири. На стуле напротив сидел мрачный мужчина лет сорока, с худым, жестким, будто топором вырубленным лицом. Глубоко запавшие в глазницы на загорелом дочерна лице темные глаза смотрели исподлобья, будто хотели взглядом проникнуть прямо в мозг.
Прохоренко дернулся, застонал – кисти рук как током прошибло. Больно! Еще раз дернулся и осознал, что руки связаны сзади, ноги тоже привязаны – к ножкам стула. Наклонил голову, чтобы посмотреть вниз, с ужасом обнаружил, что обнажен по пояс. Гениталии, сморщившиеся, посиневшие, свободно лежат на полированном сиденье. Но самое главное – человек, сидящий перед ним, держит в руках нож!
И тогда он все вспомнил. Все, до мельчайших подробностей! Убийство охранника, этот мерзкий хруст ломающихся позвонков. А еще – приближающийся к виску кулак с зажатым в нем пистолетом. Его пистолетом, Прохоренко!
Повертел головой, осматриваясь, снова дернулся, застонал от боли и от страха – на полу возле двери лежали мертвые оперативники, и под ними расплывалась темная, похожая на вишневый сироп лужа.
– Что?! Что ты наделал?! – едва справляясь с нервным тиком. – Что ты хочешь сделать?!