Конь бледный
Шрифт:
Не бывает акций без побочных потерь, что теперь поделать… такова жизнь! Террористы, наркодельцы, агенты влияния – все, кто мешает Родине жить, должны быть уничтожены.
Кто принимает решение убрать того или иного «клиента» – Зимин не знал. Не знал и Василий Самойлин, товарищ, командир, боевой соратник. Они просто делали свое дело – профессионально, умело.
Вот только отношение к происходящему у них было разное. Самойлин, человек спокойный и непрошибаемый, как танк «Армата», ничуть не сомневался, что любая цель, которую им поставили, заслуживает любых средств. Если целью является молодая женщина, ничуть не похожая на бородача-террориста, – значит, так тому и быть. Значит – командование
Сделал дело – и уходи. Если только нечего прихватить в качестве «сувенира». Именно он научил Зимина не гнушаться шарить по карманам и вещмешкам убитых противников с целью поиска чего-нибудь ценного (если это не мешает операции, конечно!). «Это трофеи! Разве партизаны в Оте-чественной войне не брали трофеи? И к тому же нам так мало платят за опасную работу, что я давно уже сделал вывод – рассчитывают, что мы сами найдем себе прокорм. Так что не стесняйся! Покойникам эти деньги, рыжье и брюлики уже ни к чему! Конечно, нужно делиться, не все самому хапать, и тогда все будут в шоколаде!»
Вначале Зимин брезговал мародерить, одно дело – искать документы, информацию, и другое – обшаривать вещмешки в поисках денег. Но потом ему стало все равно. Вообще все равно. Все равно, как машине-вездеходу, которая влезла в глубокие, скользкие глиняные колеи и ползет вперед, загребая всеми четырьмя колесами, сотрясается, натужно ревет движком, виляет, но никак не может уйти в сторону, не в силах покинуть набитую дорогу.
Самойлин уволился после одной из акций, когда они разгромили командный пункт бородачей, уничтожив более пятидесяти его защитников. Поговаривали, что Василий тогда нашел кассу полевого командира, одного из руководителей запрещенной террористической организации, и хорошенько помочил клювик перед тем, как подать рапорт на увольнение. Себе помочил и командованию. Куда он делся после того, как вышел на гражданку, – Зимин не знал. Николай Зимин был следующим патроном в магазине, который мягко, без усилий занял место предыдущего патрона в патроннике группы. Был капитаном, стал майором. Потолок для командира группы. Майорская должность.
И вот теперь Василий Самойлин, бывший командир, бывший приятель, можно сказать – друг, сидел в кресле за огромным столом-аэродромом и внимательно смотрел в угол, туда, где залег Николай Зимин, бывший его подчиненный.
– Да выходи ты, выходи! Чего уж… поговорим давай!
– Говори. Я тебя слышу. – Зимин не собирался покидать укрытия. Он на самом деле и здесь прекрасно все слышал, а подставляться под выстрел из отдушины или под выстрел того же Самойлина совсем даже не желал. Чтобы выманить противника из укрытия, хороши любые средства. На войне нет методов подлых, нечестных, вероломных. Все хорошо, что приводит к победе. Как сказал в одном из голливудских фильмов-боевиков ниндзя, пленивший доверившегося ему самурая: «Глупый самурай! Для ниндзя главное не честь. Для ниндзя главное – победа!» А кем были эти люди, как не современными ниндзя, шпионами, диверсантами, для которых эмоции и нравственность – дело второстепенное и совсем в общем-то неважное. И даже вредное. Главное – выполнить приказ командира – во имя Великой Цели, во имя Родины. А для того все средства хороши.
– Ты зачем сюда пришел, Коля? Только не говори, что хотел повидаться со мной. Конечно, я рад был бы тебя увидеть, но вообще-то… совсем не так. Позволь, я сделаю предположение. Итак, ты пришел к директору коллекторского агентства разбираться с каким-то долгом. Вряд ли своим. Значит, попала твоя сестра. Или подруга, если она у тебя есть. Или жена – то же самое. Зная, как ты… как мы все расправляемся с проблемами, могу предположить, что в коллекторском агентстве возникли большие проблемы. Многих убил?
– Всех.
– О как! Силен… М-да… – Самойлин был явно ошарашен ответом. – Если это так, то… многое меняет. Но не совсем. Итак, ты пришел, стал требовать справедливости, тебя послали нахрен, и ты, разозлившись, их покарал. Только не понимаю – зачем так радикально? Что, не мог связаться со мной? Мы бы все уладили! Неужели я для старого боевого друга не смог бы найти компромиссное решение?! Коль, да ты чего?! Вспомни, как вместе ползали по джунглям, как сутки отсиживались в яме с трупами, как змею жрали сырьем, когда кончились продукты! Что, неужели я бы с тобой не договорился? Зачем было крошить этих дебилов?
– А зачем ты послал четверых бойцов? – прервал Зимин, ничуть не убежденный потоком слов, исторгнутым бывшим товарищем. – Это что, для того, чтобы лучше меня обнять? Погорячее?
– Да они отвели бы тебя ко мне! Мы бы с тобой побеседовали и пришли к общему знаменателю! А теперь чего?! Вот нахрена ты их-то завалил?! Ну ладно там коллекторов, они ушлепки еще те, я бы сам их вырезал, как сорняк с огорода, но мои-то парни что сделали? Их-то зачем?
– Ты врешь, Самойлин. Ты прекрасно знаешь, почему я здесь. Это ведь ты убил мою сестру. А у меня, кроме нее, никого нет.
– А Ниночка? Теперь ей придется за тебя ответить! Ты что, думал, вот так запросто можно прий-ти и перемочить моих людей?! (Голос Самойлина стал жестким, скрежещущим, как железо по стеклу.) Ты что, охренел?! Она ответит за тебя своей головой! Вот говорил же я, что тебя надо валить сразу, на входе, не рассусоливая, – а он: «Живьем! Живьем брать!» Изврат чертов! Любит людей помучить, негодяй! Вот тебе и живьем – четверо моих лучших парней теперь покойники!
– Вася, как ты до этого дошел? Или оно всегда в тебе сидело? Вася, как?!
– Дурак ты, Зимин! Ты так ничего и не понял. Ты инструмент, как нож или пистолет. Инструмент, которым сильные мира сего решают свои проблемы. И я инструмент. Только я умный инструмент. А ты дурак. Я высокооплачиваемый, богатый, по меркам простонародья, а ты нищеброд, сжигающий свою жизнь за жалкие копейки! Ну да, сейчас ты начнешь ныть про Родину, про долг, про то, чему нас учили, – мол, «есть такая профессия, Родину защищать!». Так вот, это полная чушь! Всем на все плевать! Кроме денег! И на тебя плевать, и на меня! А деньги – это власть! Деньги – это все!
– Не все, – тяжело сказал Зимин, прислушиваясь к шагам в коридоре. Кто-то тихо, очень тихо подошел к двери, и обостренный слух Зимина, как ему показалось, разобрал тяжелое дыхание, будто тот, кто дышал, бегом поднимался сюда, на третий этаж. – Это для тебя все. А для меня – нет.
– Ну ты же всегда был малахольным! – хохотнул Самойлин. – Помню, как ты краснел, бледнел, когда я сунул тебе твою долю, жалкую пачку баксов! Я думал, ты бросишь ее мне в морду! А потом – ничего, привык. Правда же, привык? Главное – начать. И я таким был. Но потом поумнел. Все когда-то умнеют, либо… умирают. Вот что, давай все забудем. Предлагаю – ты сдаешься, и мы закрываем глаза на то, что ты покрошил почти сорок человек. Придумаем версию, например – что они сами себя постреляли. Выберем кого-нибудь маньяком, того же Прохоренко например. А ты останешься в стороне. Записи с камер уничтожим. А тебе я предлагаю перейти работать под мое начало. Нам такие люди нужны – твой уровень подготовки не хуже моего, так что мы найдем тебе применение! И получать будешь не в пример тому, что получал, – даже с бонусами от покойников!