Конь-призрак
Шрифт:
К вечеру я проложил вокруг постели мисс Хисгинс "линию обороны" и, как прежде, попросил ее родителей остаться в комнате.
Как я и предполагал, Бомон настоял на том, чтобы остаться со мной на страже; было видно, что он боится - не за себя, конечно, а за свою невесту. Он признался мне, что его терзает ужасное предчувствие, что сегодня произойдет последнее, самое страшное покушение на его возлюбленную.
Разумеется, я сказал ему, что это всего лишь нервы, но, должен признать, его слова встревожили меня, ибо я испытал слишком многое и хорошо знал, что в подобных обстоятельствах не стоит отмахиваться от предчувствий, как от пустой игры воображения. Поскольку Бомон был уверен, что этой ночью нас ждет самое страшное, я попросил Парскета протянуть
Дворецкому и двум лакеям я велел не раздеваться и не ложиться спать, а также поддерживать огонь в двух переносных лампах. По моему звонку они должны были немедленно схватить лампы и прибежать на помощь. Если по какой-то причине звонок не сработает, я дуну в свисток, и это тоже будет сигнал тревоги.
Раздав эти нехитрые указания, я начертил вокруг Бомона пентакль и строго-настрого предупредил ни в коем случае не выходить за его пределы. Нам оставалось только ждать и молиться, чтобы эта ночь прошла так же тихо, как и предыдущая.
Мы почти не разговаривали и к часу ночи сидели как на иголках. Парскет вскочил и, чтобы успокоиться, принялся мерить шагами коридор. Я снял туфли и присоединился к нему. Ходили мы, наверное, около часа, время от времени перешептываясь, пока я не споткнулся о шнур колокольчика и не упал; впрочем, я не ушибся и не наделал шуму.
– Вы заметили, что колокольчик не зазвенел?
– спросил Парскет, когда я поднялся.
– Боже милостивый, вы правы!
– воскликнул я.
– Минутку, - сказал он.
– Ручаюсь, шнур просто за что-то зацепился.
– И, положив ружье, Парскет снял одну из ламп и на цыпочках удалился вглубь дома с револьвером Бомона в правой руке. "Какой бесстрашный малый", - подумалось мне не в последний раз за эту ночь.
В ту самую минуту Бомон призвал меня к полной тишине. Я сразу же различил то, к чему он прислушивался, - лошадиный топот, гулко разносившийся по дому. Не преувеличу, если скажу, что у меня по спине побежали мурашки. Все стихло, и нас охватило жуткое чувство пустоты. Я взялся за шнурок колокольчика в надежде, что Парскет уже все исправил, и принялся ждать, нервно озираясь по сторонам.
Прошло минуты две, наполненных, как нам показалось, сверхъестественной тишиной. Вдруг в освещенном конце коридора раздался одинокий звук, как от удара копытом, лампа с грохотом опрокинулась, и мы оказались в темноте. Я тут же дернул за шнур и дунул в свисток, потом щелкнул вспышкой. Коридор залило ослепительным светом, но я так ничего и не увидел. Затем обрушилась кромешная тьма. Я услышал, что к двери спальни подошел капитан Хисгинс, и крикнул ему, чтобы он немедля принес лампу; но в ответ раздались удары в дверь изнутри, до меня донесся голос капитана и нечленораздельные крики женщин. Меня окатила волна ужаса: неужели чудовище пробралось в комнату? Но в то же мгновение из коридора донеслось злобное конское ржание, какое мы уже слышали в парке и в погребах. Снова дунув в свисток, я попытался нащупать шнурок колокольчика и велел Бомону не выходить из пентакля, что бы ни случилось. Я снова крикнул капитану, что нам нужен свет, в ответ лишь раздались новые удары в дверь. Тогда я схватился за спички, чтобы видеть хоть что-то, когда нас настигнет невидимый монстр.
Спичка чиркнула по коробку и тускло вспыхнула; в то же мгновение я различил позади какой-то звук. Круто развернувшись, я увидел чудовищную лошадиную голову совсем близко с Бомоном.
– Бомон, берегитесь!
– пронзительно закричал я.
– Сзади!
Спичка потухла внезапно, и тут же раздался выстрел из двустволки Парскета (оба ствола сразу). Бомон выстрелил одной рукой, пули пролетели рядом с моим ухом. На мгновение среди дыма и огня я снова различил голову чудовища и огромное копыто, занесенное над Бомоном. Я выпустил три пули из револьвера - где-то совсем близко раздался глухой удар и жуткое ржание. Я дважды выстрелил на звук. Внезапный удар отбросил меня назад. Поднявшись на колени, я во весь голос позвал на помощь. Как будто издалека до меня доносились женские крики из спальни, в дверь что-то билось изнутри. Вдруг я понял, что Бомон борется с ужасной тварью. На мгновение я замер, парализованный паникой, затем, почти не владея своим телом, бросился на помощь, выкрикивая его имя. В темноте раздался сдавленный вскрик - я ринулся туда. Моя рука нащупала огромное мохнатое ухо. Что-то снова ударило меня, мне стало дурно. Я вяло замахнулся в ответ, схватил невидимого противника второй рукой, услышал невероятный грохот позади, и вдруг все залилось ярким светом. В коридорах замелькали и другие огни, до нас донеслись крики и топот бегущих ног. Я невольно разжал руки и бессильно закрыл глаза. Откуда-то сверху донесся громкий крик, а потом удар, резкий, как будто рубят мясо, и что-то упало прямо на меня.
Подняться на ноги мне помогли капитан и дворецкий. На полу лежала огромная конская голова, из которой торчало человеческое туловище. На руках человека были закреплены огромные копыта. Это и было наше чудовище. Капитан перерезал саблей какую-то тесемку и поднял маску. Наконец мы увидели лицо преступника. Это был Парскет. Там, где опустилась сабля капитана Хисгинса, его лоб рассекала кровавая рана. Я ошеломленно поднял глаза на Бомона, сидевшего у стены неподалеку, и снова уставился на Парскета.
– Боже мой!
– произнес я наконец и умолк, пораженный. Не знаю, поймете ли вы меня… Я успел привязаться к этому человеку.
А потом, когда Парскет еще не пришел в себя и только переводил взгляд с одного на другого, силясь вспомнить, что случилось, произошло невероятное. Из дальнего конца коридора донесся одинокий удар копытом. Я оглянулся и тут же перевел взгляд на Парскета - его лицо исказил невероятный ужас. Он с трудом повернул голову и в панике уставился туда, откуда донесся звук. Мы же замерли, не зная, что делать. Помню, что все время, пока мы испуганно смотрели в темноту, из спальни мисс Хисгинс до нас доносились сдавленные всхлипывания и шепот.
Тишина растянулась на несколько секунд, а затем мы услышали еще один удар, и тут же - бум-бум-бум - тяжелые копыта направились в нашу сторону.
Даже тогда мы подумали, что это какое-нибудь приспособление Парскета, и ужас, охвативший нас, мешался с сомнением. Кажется, все взгляды устремились на злополучного обманщика. Вдруг капитан закричал:
– Немедленно прекратите это безобразие! Неужели вам все еще мало?
Мне было очень страшно, ведь я сразу почувствовал - тут что-то не так. Наконец Парскет выдавил:
– Это не я! Боже мой! Это не я!
В одно мгновение всех охватило чувство, что к нам и вправду приближается нечто ужасное. Всем захотелось бежать сломя голову; капитан, дворецкий и лакеи попятились. Бомон лишился чувств, - как я выяснил впоследствии, случилось это потому, что он изрядно пострадал в драке. Я лишь прижался спиной к стене, не решаясь даже бежать. В то же мгновение тяжелая поступь послышалась совсем близко, казалось, весь дом содрогается с каждым шагом твари. Внезапно все стихло, и я понял, что зверь замешкался у входа в спальню девушки. Только теперь я увидел, что Парскет стоит пошатываясь в дверном проеме, раскинув руки, закрывая собой проход. Парскет был невообразимо бледен, из раны на лбу сочилась кровь. Он смотрел куда-то перед собой отчаянным, остановившимся, обезумевшим взглядом. Но ничего видно не было. И вдруг цокот копыт раздался снова, звуки направились дальше по коридору. В то же мгновение ноги Парскета подкосились, и он упал лицом вниз.
В коридоре поднялась суета, дворецкий и пара лакеев бросились прочь, унося фонари. Капитан Хисгинс прижался к стене и поднял лампу над головой. Мерная конская поступь удалялась, гулко разносясь по затихшему дому, минуя оставшегося невредимым капитана. Потом наступила мертвая тишина.С посеревшим лицом капитан нетвердой походкой подошел к нам. Я направился к Парскету, и Хисгинс поспешил мне на помощь. Мы перевернули его лицом вверх, и, знаете, я тут же понял, что он мертв. Можете вообразить, что я почувствовал.