Конь в пальто
Шрифт:
Жека слушал свою речь как бы со стороны и дивился тому, как убедительно звучит его голос. Словно он годами только тем и занимался, что инсценировал ограбления. И Борюсик, похоже, твердо уверовал в это после того, как инструкция с новыми подробностями была продиктована по второму разу.
– Допустим, я согласен… допустим, – медленно заговорил он, поднимая на Жеку воспаленные спиртным и нравственными муками глаза. – А деньги?
– Вот это вопрос не мальчика, но мужа! Если только они существуют в природе, то ты их отыщешь. Делить станем фифти-фифти. Разумеется, не в первый же день, когда по квартире будут шастать посторонние. Для них не было никаких сбережений, не было и все тут! Иначе всплывет совершенно ненужный корыстный мотив, из-за которого менты станут землю рыть. Согласен?
Борюсик упрямо наклонил голову, смотрел уже поверх очков, исподлобья.
– А вдруг ты сам полезешь искать? Найдешь деньги и сбежишь с ними! Почему я должен тебе верить?
Жека как можно равнодушнее сказал:
– На то есть две причины. Первая: поскольку ты до сих пор не знаешь, где хранятся капиталы супруги, найти их не так-то просто, а я не собираюсь в квартире с трупом задерживаться надолго. Теперь вторая: если бы я надеялся справиться самостоятельно, я бы так и поступил. Обрати внимание, мы просидели с тобой за одним столом целый вечер, а я не проломил тебе голову бутылкой. И знаешь почему? Потому что у тебя гораздо больше шансов отыскать деньги. Кстати, на сколько тысчонок мы можем рассчитывать, по твоим прикидкам?
Растерянный Борюсик посмотрел на массивную бутылку из-под шампанского, машинально потрогал голову: цела. Убрал пустую емкость со стола, от греха подальше. Неприветливо буркнул:
– Не меньше десяти. Но, наверное, раза в два-три больше.
Жека удовлетворенно кивнул: «годится», и встал, сунув руки в карманы плаща. Борюсик последовал его примеру. Переговоры вступили в завершающую фазу.
– Смотри не ошибись, когда станешь мою долю отсчитывать, – будничным тоном напомнил Жека. – Мне остается лишь полагаться на твою порядочность.
– А я? Ты предлагаешь мне довериться первому встречному…
– Правильно. Риск существует. Ты мог ошибиться, и никаких денег нет. Или лежат они не дома, а на каком-нибудь банковском счету. Где гарантии того, что это не так, Боря? И где гарантии, что ты не вздумаешь меня сдать, чтобы остаться единственным претендентом на кубышку убиенной мной Ирины… Как ее по батюшке?
– Дмитриевна, – буркнул Борюсик.
– …Ирины Дмитриевны. Так что рискую в основном один я. Но я готов рискнуть. Человек ты умный, понятливый, вряд ли решишься меня подставить. Мы ведь в одной связке, Боря, в одной опасной связке. В Уголовном кодексе это называется преступный сговор, за который сроки набавляют чуть ли не вдвое. Вывод: самое лучшее – обоим держать слово и язык за зубами. Поделили и разбежались. Ну? По рукам? Или выпьем водочки на посошок и попрощаемся навсегда?
– Когда я увижу тебя снова? – вопросом на вопрос откликнулся Борюсик, заметно осунувшийся за минувший час.
– Если завтра утром дверь окажется гостеприимно открытой, то дня через три, когда шум поуляжется. Думаю, ты к этому времени со своей задачей справишься.
Борюсик кивнул:
– Ладно, я согласен. Но учти, если что не так – я неожиданно вспомню, что напросился ко мне в гости любопытный мужчина запоминающейся внешности. И сообщу о своих подозрениях следствию. Никакого преступного сговора не было. Потом не обессудь.
– А ты еще тот жук! – восхитился Жека.
На что Борюсик с достоинством наклонил голову. Хотя, возможно, он просто спрятал от собеседника глаза, прежде чем сказать:
– Тебе пора, Женя. Но удачи я тебе желать не стану.
На том и расстались.
6
Приговоренную к смерти Ирину Дмитриевну не охватила беспричинная тоска, ее грудь не сдавил тяжкий обруч предчувствия беды, внутренний голос не заверещал в панике: «Караул! Убивают!» Более того, женщина, входившая в чужие планы только мертвой, выглядела накануне трагических событий как раз очень оживленной и энергичной.
Бросив телефонную трубку, она тут же постаралась забыть о муже, оставшемся на другом конце провода. И уж совсем забылась она, когда в кабинете возникли сыны гор, мягко, почти бесшумно ступая по полу подошвами своих кожаных мокасин. Все трое носили черные немнущиеся штаны из переливающейся ткани, замшевые тулупчики и золотые коронки на зубах. Натуральные же зубы, если и не были белоснежными, то казались таковыми, проглядывая сквозь заросли проросшей щетины.
Ласкательно-уменьшительное «Ирочка» они по-прежнему произносили как «дырочка» – через букву «ы», и это приятно будоражило. Гомоня, гости обступили стол, на который был выложен пакет с деньгами. Содержимое было молниеносно распотрошено в шесть рук и превращено в три пропорциональные денежные кучи. От сладостной истомы и мелькания пересчитываемых купюр у Ирины Дмитриевны голова пошла кругом. Несколько горячих мужчин и много-много денег! И то был не сон!
Когда наличность опять перекочевала в пакет, головокружение у нее прекратилось так резко, словно кто-то остановил веселую карусель, жульническим образом прервав аттракцион на середине. Сыны гор, неся возбужденную тарабарщину на своем наречии, направлялись к двери, явно рассчитывая отделаться от Ирины Дмитриевны цветистыми заверениями в вечной любви и дружбе.
– Эй! – возмутилась она. – С вас причитается!
– Что ты гаварышь, женьчина? Твой ынтерес был в цену заложен, зачем абижаишь?
– А банкет? – обиженно напомнила она.
Троица нетерпеливо загарцевала у выхода:
– В другой раз, слушай, да? Оч-чинь спешим. Ызвини, Ырочка.
– Другого раза не будет! – отчеканила она, оскорбленно воротя лицом. – В другой раз будете сами жрать свои гнилые мандарины. На рынок больше и не суйтесь даже!
С этими словами Ирина Дмитриевна подошла к зарешеченному окошку, кожей ощущая замешательство в рядах джигитов за своей спиной. Как она и надеялась, они капитулировали.
– Ырочка, красавыца, – окликнули ее после трехминутного клекотания залетные орлы. – Адын только астанэтся, да? Дэл еще много, мамой клянемся!
Она обернулась и наградила гостей взглядом смилостивившейся императрицы. Подталкиваемый собратьями, Гурам-Гиви покорно плыл ей в руки, улыбаясь с такой же отчаянной решимостью, как его далекий пращур в тигровой шкуре, собирающийся вступить врукопашную с барсом.
– Годится, – согласилась Ирина Дмитриевна. – Вы, я вижу, без шампанского заявились, но я баба запасливая. И выпить найдется, и закусить… До свиданья, мальчики. Заглядывайте, если что… А ты присаживайся, Гурамчик, не стесняйся…